Клим Жуков - Солдат императора

– Георг! С тобой говорит твой старый товарищ. Арнольд Винкельрид, помнишь такого?! – его зычный глас легко перекрыл шум боя, те кто поближе даже невольно расступились, прекратив драку. – Фрундсберг! Старый вор! Выходи, если не трусишь! Я тебя заколю на глазах у твоих шавок! Ну! Где ты! Выходи!

– Ну прямо Самсон, алкающий встречи с филистимлянами, – громко прошептал Адам Райсснер, вышедший из всех схваток почти невредимым. Ему даже не изменила обычная ироническая манера говорить.

Фрундсберг услышал. Еще бы, такой рев! И полез вперед, расталкивая всех и что-то бормоча.

– Я здесь, старый товарищ! Никогда не прятался от драки! Схлестнемся? С Божьей помощью я сам тебя заколю! Становись!

– Никакой пощады! Разойдись, сукины дети!

Два испытанных воина выбрались друг к другу. Георг – в черно серебряном доспехе и сияющий полировкой Винкельрид с двуручной секирой. Сражение стало замирать. Как же, такое не каждый день увидишь.

Хищно напружинившись, они пошли друг на друга, переступая чрез тела. Никакой разведки, никакого танца…

Винкельрид хрипло выдохнул и с раскрутки ахнул Георга молотом по голове. Тот легко парировал высокой примой, тут же нанося укол в лицо. Меня даже передернуло – опаснейший прием. Чудовищный удар молота всего на ладонь не дошел до цели. Я понял еще на занятиях в лагере, основная максима, на которой строиться местная система фехтования, звучит примерно так: «Лучше два трупа, чем ни одного».

Во имя почтенного принципа оба противника со страстью завзятых суицидников молотили друг друга. Первый укол унтервальденец с трудом отвел древком. А сам тут же пырнул ландскнехта в пах острейшим стальным подтоком на обратной стороне древка. Фрундсберг отбил примой. Бойцы разошлись и снова кинулись друг на друга.

Они очень друг друга не любили, судя по всему. Все их оточенные движения кричали: « убить », а о собственной шкуре они не думали. Винкельрид старался влезть в ближний бой, с целью применить кинжал или рукопашный прием. Фрундсберг уверенно отбивался, решая дело двуручником. Рискованные комбинации сыпались одна за другой. Бойцы попались достойные друг друга.

Оружие схлестнулось в терции… перевод в кварту… секира падает в голень ландскнехта, парад секундой, укол снизу и тут же размашистый удар поперёк лица, Арнольд принимает его на древко, клинок сбит вниз…

Все ахают и замирают… острие гутентага скользит по стальному вороту, а Фрундсберга откидывает назад. Он неловко переступает через лежащий сзади труп… почти падает… оба строя замирают…

Винкельрид, как тигр, бросается вперед, но его оппонент тут же твердо встает на ноги и бросает меч снизу вверх от левого бедра в грозную квинту, целя острием в голову. Винкельрид видит цель и с размаху всаживает подток прямо под ташку в бедро легендарного оберста. Вырывает его и заносит над головой свое оружие, чтобы добить врага неотразимым Mordhau… [44] Mordhau – удар с верху вниз в германском фехтовании.

И тут…

Из квинты клинок спадона синей молнией влетает прямо между разведенных для удара рук в лицо райслауфера. Над бартелем. В рот. Коша и ломая зубы, раздирая гортань и прокалывая позвоночник.

Винкельрид сипло выдыхает в последний раз в своей долгой, бурной, полной опасностей и подвигов жизни. Пузырящаяся кровь вырывается из глотки, и он грузно падает на спину, не выпустив из рук оружия, устремляя невидящий взор к вечному синему небу.

Примерная смерть великого воина. Не знаю, но думаю, что он мечтал именно так встретить конец. С оружием, под ярким солнцем, с верной баталией за спиной, от руки такого же как и он солдата.

Георг повалился на руки пикинеров. Он не сводил глаз с поверженного противника, в соперничестве с которым прошла большая часть его многолетья.

Дальше рассказывать почти нечего. Швейцарцы отбивались отчаянно, но лишенные воли своего командира были раздавлены комбинированной атакой. Гауптманы их знали свое дело. Когда дело было окончательно потеряно, они смогли организовать отход и в полном порядке ретировались за вал и ров, оставив группу прикрытия, которая и полегла вся до последнего.

Их некоторое время преследовали. Но основные силы развернулись к центру, сметая с поля фланговым ударом остальные полки врага. Испанцы к тому времени уверенно теснили своих оппонентов, им даже не пришлось помогать по настоящему. Весть о гибели Винкельрида облетела поле с невероятной скоростью, и швейцарцы здорово загрустили.

Во время этого последнего усилия, я едва не погиб в давке.

Кто-то налетел на меня сбоку, и принялся молотить поясным мечем. Я едва успел абы как подставить спадон, выхватить свой клинок и рубануть того в бедро. Не ожидал, честно говоря, такого эффекта. Все-таки меч мне справили великолепный. Я не имел возможности замахнуться и бил на выходе из ножен, но лезвие легко вспороло плоть и отхватило бедро чуть не начисто. Словом, все чудесно разрешилось. Для меня разумеется. Хотя и залило кровушкой мало по самые глаза. Слава Богу, что не моей.

Так и закончилась битва при Биккока.

Было потом много всего незначительного. К носилкам с Фрундсбергом прискакал на взмыленной лошади кавалерист в дорогущих аугсбургских латах, сплошь покрытых мелким рифлением с травленым полосами цветочным узором. Видно только что из боя и не последний офицер. Он потребовал, чтобы Георг гнал своих людей в след отступающим швейцарцам.

– Хрен на рыло, коллега, – не мудрствуя откликнулся оберст, над которым колдовал лекарь, «ремонтировавший» дыру в бедре. – Там у них половина армии и пушек полно, – прервал он гневную отповедь рыцаря. – Мне недосуг класть ребят за так. Мы ведь отступить быстро не сможем. Не стоит превращать победу хрен знает во что. Нам ведь еще воевать и воевать. Так что давайте-ка сами. Лошадкой сходите. Коллега. – И совершенно перестал замечать всадника. Тот издал невнятный рык, пришпорил благородное животное, с губ которого уже капали хлопья пены, и умчался. Видимо, «ходить лошадкой».

Конница и в самом деле гнала швейцарцев с милю, мы это прекрасно видели. Они отступали медленно, не теряя строя, так что легкая добыча кавалерам не обломилась. Повыбили своими длинными рыцарскими копьями они их преизрядно. Так как в строю почти не осталось пикинеров, да и измотаны были до последнего края.

Но никто не побежал, ясно осознавая, что это конец. От коня все одно на своих двоих не спасешься. Так райслауферы и шли каждую минуту теряя своих десятками, но спасая остатки войска.

Потом сбылось мрачное пророчество Фрундсберга, прозорливца нашего. От французских позиций по рыцарям и иже с ними ка-а-ак шарахнули из пушек и аркебуз, подпустив поближе! Бойцы с коней так и посыпались, а иногда и вместе с конями. Наши быстро припустили назад. И правильно, нечего там ловить.