Клим Жуков - Солдат императора

Из дневника Адама Райсснера.

30 июля 1522 года от Рождества Господа нашего Иисуса Христа.

«И еще раз о моих опасениях.

…готов биться об заклад, что Гульди все-таки познал сеньору Порцию Джованьолло, презрев настоятельные мои остережения. Остается молиться, что Лукка ничего не знает и не узнает, так как большинство феррарок к этим годам давно лишаются невинности, так что неуемный нрав Пауля ничего не испортил. Иначе мы рискуем потерять ценного осведомителя и хорошего друга. В одном я совершенно спокоен, даже напившись пьяным, Пауль не станет трепаться о своих амурах, что выгодно отличает его от большинства наших соратников.

О пути нашем по землям Венеции.

Мы пришли в земли Республики. В самом скором времени нас ожидает город на море, коему покровительствует Святой апостол евангелист Марк, и наше задание, а вернее сказать часть его. После, если Бог даст, и будем живы, мы направим коней в Рим, а потом во Флоренцию.

Феррарскую миссию нашу можно считать выполненной. Предварительный отчет составлен и отправлен ко двору императора с верным человеком. Полные и подробные сведения хранятся у меня, и отвезу их только я или Пауль, если по Божьему попустительству со мной что-либо приключится.

По настоянию моего спутника мы попросились на ночлег в один францисканский монастырь, который очень ему приглянулся. Он сказал, что давно не видел такой совершенной и лаконичной архитектуры. А я ответил, что его вкус весьма состоятелен, и что это, в самом деле, древняя постройка от конца двенадцатого столетия. Я очень хорошо знал эти края и эту святую обитель, посвященную пресвятому апостолу Марку, как многое в землях Республики.

Отец настоятель Фра Альберто, в прошлом тирольский мелкопоместный дворянин, принял нас ласково и предоставил кров. Выспавшись, я и мой товарищ подошли к мессе, а после с наслаждением осмотрели превосходные фрески и иконы. Многие из них, как рассказывал нам настоятель, принадлежали кисти несравненного Амброджо Лоренцетти – из почтенной школы старых мастеров четырнадцатого столетия.

Великолепное Распятие вызвало настоящий восторг Пауля, который и на миг не мог от него оторваться, созерцая блеск итальянского живописца с полчаса, чем чрезвычайно растрогал фра Альберто, не ожидавшего подобной чуткости от случайного путешественника. Спутник мой и товарищ не преминул задать несколько тонких и умных вопросов о манере живописи и традиции изображения.

Часть разговора, в коем я принимал непосредственное участие, заслуживает точного пересказа. Пауль спросил: „отчего римские солдаты, охраняющие Святой Крест, вооружены и одеты столь странно? Я не знаю, как выглядели легионеры Кесарей, но вряд ли они могли одеваться так, как они изображены.“ Фра Альберто ни мало не смутился и продолжал отвечать спокойно и рассудительно, что выдавало знающего и образованного человека: „Дорогой мой гость! Твоя правда, солдаты и горожане, и крестьяне, и весь прочий чин изображаются на иконах, в священных книгах и прочих духовных произведениях, так как видит иконописец или миниатюрист в момент создания полотна или миниатюры. Я сам, просмотрев множество превосходных работ по всей Италии, Бургундии и Германии, изумлялся, отчего старые произведения изображают, скажем римлян, в платьях и оружии своего времени? На полотнах кватроченто мы видим латы того же времени, а картины наших современников показывают нам тех же персонажей одетых точно как рыцари или пехотинцы одеваются в наши дни. А ответ в том, мой дорогой гость, что духовное полотно – не более чем символ, не требующий точной передачи деталей, но служащий возвышению духа в молитве. Детали же служат возвышению разума, который в гордыне своей может победить дух, что в служении веры недопустимо“.

Так он говорил, а я вспомнил весьма к месту, что знаменитые византийские мастера никогда не употребляли и по сей день не употребляют в своих иконописных работах перспективы, показывая тем, что изображенное имеет надмирное значение и бытие, не подвластное нашим земным суждениям и правилам.

Наш разговор так понравился и так растрогал доброго фра Альберто, что он благословил нас на дорогу и подарил по меху доброго монастырского вина. Из этого происшествия я вынес, что путешествию нашему это доброе предзнаменование и знак милости Господней, после чего вознес в сердце своем горячую молитву, и мы тронулись в путь…»

Из дневника Пауля Гульди.

5 августа 1522 г.

«Венеция! Удивительный памятник человеческому упрямству и гению. Посреди морских вод на сваях и насыпях, под защитой дамб стоит прекрасный город, улицами которому служат каналы, а средством передвижения – гондолы. Строения непередаваемо красивы и изящны, а вода в каналах непередаваемо смердит. Говорят, будто весной с дождями вся грязь и вонь уходит. Не берусь судить. Первое впечатление такое, что не любоваться этим сказочным городом и, более того, не восторгаться им также невозможно, как и жить в нем.

Адам целыми днями пропадает у своих агентов. Кажется, он знает тут всех от офицеров городской стражи до сенаторов. Я постоянно при нем, что совершенно не утруждает меня, так как Адам человек умный и глубокий, а сведения, что текут полноводным ручьем, бесценны как для императора, так и для моих наблюдений.

Если отжать ненужные подробности, картина складывается вполне удовлетворительная. Никому в Республике война с Карлом не нужна, боле того, всем осточертела. Выгод никаких, а расходы и опасность огромны.

Нынешний дож стар и тяжко болен. Дни его сочтены. Судя по всему, новым дожем не сегодня-завтра станет „благородный Андреа Гритти“, который заключит мир с Карлом. Адам заверяет всех, что „подарки“ императора в этом случае не заставят себя ждать и будут весьма щедрыми.

Честно говоря, для личного дневника здесь мало материала под запись. Всё настолько благополучно проистекает, что, право, не интересно рассказывать. Для официальной отчетности у меня совсем другие ресурсы, как вы догадываетесь.

Сегодня удалось заглянуть краем глаза в книжечку Адама, где он ведет свой дневничок. Хитрюга тоже все шифрует. Не доверят бумаге, как и я. И правильно делает. Что написал один – узнают все. Шифр правда, вряд ли сложный, но так, с налета, мне его разгадать не удалось. Любопытно, что он думает обо мне? Не знаю, если будет возможность, обязательно почитаю, а если получится и скопирую, хотя это и неприлично и между друзьями не принято. Пусть оправданием мне послужит мой статус наблюдателя и пришельца, не проникнутого местным этносом…»

Из дневника Адама Райсснера.

25 августа 1522 года от Рождества Господа нашего Иисуса Христа.

«О делах венецианских и пути в Рим, и некоторых римских впечатлениях…