Александр Чернов - Одиссея капитана Балка. Дилогия [СИ]

Совещание у Председателя закончилось в девять, и Батюшин хотел подбросить его домой на моторе, но Василий решил немного пройтись. Вернее — продышаться, поскольку оказалось, что его новое общество нещадно курило, не исключая самого Зубатова.

Но главное — хотелось побыть «наедине с собою». Спокойно подумать о последних событиях, отягощенных попыткой побега «дяди Фрида», рискованным, попахивающим опасностью провала, вояжем Вадика в компании кайзера и явно обозначившимся намерением эсэровских отморозков развернуть в стране Большой террор.

А о чем ином могут свидетельствовать два практически одновременных покушения на старика Победоносцева и Великого князя Сергея? А благополучно предотвращенная попытка организовать взрыв в Мариинке, во время прибытия туда царя и кайзера? Хвала Евно Азефу, как говорится. Слава Богу, что программу приема немецкого Императора подкорректировали, а Красина со всей гоп-компанией Зубатов и Дурново решили брать сразу, не дожидаясь возможных осложнений. И то, сказать, — не заболело бы у Вильгельма ухо, что бы еще эти деятели придумали?

Если взглянуть на ситуацию без эмоций, лучшего варианта рассорить нас с немцами, чем убийство кайзера в русской столице, трудно было найти. Так что, как вынужденный экспресс-ответ на происходящее со стороны истинных кукловодов нашего радикального подполья, покушение на Экселенца было вполне логичным и более чем вероятным ходом.

Здорово беспокоил и вопрос охраны Государя во время поездки на Восток. Хоть он и навязал Спиридовичу пятерых своих лучших «волкодавов» — морпехов с тщательно проинструктированным умницей Костей Унковским, еще у Артура демонстрировавшего Василию блестящие задатки будущего матерого групера, на душе было беспокойно.

А в добавок ко всем этим «радостям» бытия — «аттракцион невиданной щедрости» от Мишкина. Тот, в котором им с Верочкой теперь предстоит жить…

Тяжелые хлопья мокрого снега, словно соскальзывая с невидимых нитей, валились на город с мутного, низкого неба. Зима в этом году упрямо не желала сдаваться. Уже бессильная днем, она вторые сутки подряд сердито подсыпала под ноги снежно-водяной жижи в сумерках. Но отчаянные потуги сварливой старушенции, не желающей уступать место под Солнцем юной красавице, совершенно не волновали неторопливо идущего вдоль ограды Летнего сада офицера: плащ с пелериной и капюшоном поверх шинели, позаимствованный из гардероба морских офицеров для формы ИССП по настоянию Балка, вполне оправдывал свое преднозначение. От базового образца его отличало одно: вместо львиных голов в роли декора застежек, которыми так гордились флотские, у рыцарей плаща и кинжала цепочку держали две оскалившихся волчьих…

Так неожиданно приключилось, что к крою и фасону формы «новых опричников» Василий приложил свою руку по полной программе. Толчком к этому стал один из его душевных разговоров с Мишкиным в Дальнем. Тогда они, после краткого ликбеза для Великого князя о роли в истории личностей типа Лоуренса, Рёдля, Николаи и Маты Хари, уже далеко заполночь, обдумывали цели и первоочередные задачи первой правильно организуемой спецслужбы Российской империи.

Не отметая логику Василия, Великий князь скептически заметил, что сразу отобрать под свои знамена «лучших из лучших» Зубатову будет вовсе не просто. Тем более, если речь идет о некоторых офицерах генерального штаба. В том числе и из-за въевшегося на подкорочку «белой кости» армии и флота отношения к службе в полиции и жандармерии, как к чему-то постыдному. Как говорится: душу — Богу, сердце — любимой женщине, долг — Отечеству, честь — никому. Поэтому к сыску, слежке, шпионству, провокации и разному прочему доносительству их благородия в массе своей относились презрительно, как к бесчестному делу, мараться которым офицер не имеет права.

А о том, что речь при этом идет о важнейшей охранительной задаче — об обеспечении спокойствия и порядка в государстве, об укреплении самих его основ, многие господа с золотыми погонами на плечах задумываться считали ниже своего дворянского достоинства. При этом зачастую, в тех же головах с понятием о чести вполне комфортно уживалась возможность сечь подневольных людишек на конюшне, насиловать дворовых девок, да мордовать до полусмерти нижних чинов…

После обсуждения различных разъяснительных мероприятий, которые нужно было предпринять на самом высшем уровне, речь зашла и о таких мелочах, как престиж новой службы и уважение к ней. А в уважении важна определенная доля страха. И форма, как фасад личности и офицера, и всей «конторы», играла тут немаловажное значение.

Осушив пару рюмок и не имея никаких задних мыслей, Василий в шутку набросал Михаилу эскизик мундирчика, хорошо знакомого читателю по сериалу «Семнадцать мгновений весны». И… Великий князь внезапно пришел в безумный восторг! Даже замену обычной кокарды на фуражке черепом с перекрещенными костями под имперским орлом на высокой тулье, Мишкин воспринял «на ура».

Творческая инициатива Василия не осталась безнаказанной: августейший друг и сам тут же возжелал в ней поучаствовать. В результате, на левом плече кителя вместо погона появился фрагмент стальной кольчуги, со спускающимся из под него маленьким треугольником волчьего меха. Чтобы визуально продемонстрировать связь эпох: собачьи и волчьи шкуры у седел опричников памятны многим. Но на этом шутки кончились. Две недели спустя старший брат Михаила широким росчерком утвердил эти художества, практически ничего не поменяв в них…

И вот, наконец, позади угол Сергиевской. И светящиеся впереди окна второго этажа его дома. Василий даже невольно замедлил шаг…

Если бы ему самому предоставили возможность подыскивать себе жилье, он вряд-ли смог бы помыслить о чем-то подобном. Но выбирал не он. Выбирал, по просьбе младшего брата, сам Государь. Или барон Фредерикс, что в данном случае почти одно и то же.

Конечно, соседство с Кочубеями, Барятинскими и еще несколькими знатнейшими фамилиями России, смущало. Но это было сущей безделицей в сравнении с тем конфузом, который он испытал при первом знакомстве с царским подарком — своим новым жильем. Ибо по меркам обычного офицера русской армии, как начала 20-го века, так и начала 21-го, домом ЭТО можно было назвать с очень большой натяжкой. Тем более, что даже Министерство двора при приобретении данного объекта недвижимости оговорило с бывшим его владельцем погашение всей стоимости сделки в течение трех лет.

Менее года назад отстроенный семьей Кельх, особняк был выставлен под заклад в январе, когда Варвара Петровна, своевольная и принципиальная наследница хозяина Ленских приисков, бросив уличенного в неверности мужа, а с ним до кучи — и их детей, укатила на ПМЖ «до городу Парижу». Понимая, что средств на жизнь катастрофически нехватает, Александр Федорович Кельх с легкой душой решил расстаться с только что построенным шикарным строением в стиле французского ренессанса, дополненным дворовым флигелем «под готику». Тем более, что никаких теплых воспоминаний, связанных с только что выстроеным зданием, его душу не отягощало.