Андрей Кощиенко - Файтин! [с иллюстрациями]

Потом, вроде достаточно мирно расставшись с ХёЧжу, я тут же "вляпался" в другую историю. В сестру ЧжуВона — ХёБин. Да я её раньше никогда не видел! Выхожу, а тут какая-то девица интересуется — кто, мол, такая? Какое её дело, право слово? Я достаточно вежливо ответил, что занят и в целях личной безопасности с незнакомыми людьми не разговариваю. Тут сзади подвалила ХёЧжу и выяснилось, что это никакая не "ноунэйм" девица, а сама президент сети отелей "Golden Palace"! Бли-и-и-ин! Но я-то — откуда, как говорится?

Начался второй акт "марлезонского балета", в которой я был "примой для битья". Усевшись за стол и поставив меня рядом, ХёБин для начала устроила мне допрос о своём брате. Её интересовала, каким образом так вышло, что тот заинтересовался ЮнМи и нет ли у меня далеко идущих в отношении его планов. Подробности я ей не стал рассказывать, просто перевёл стрелки на его нежелание брякать цепями Гименея. Мой расчёт на то, что она должна об этом знать, оправдался. Она удовлетворилась моим ответом. Про историю моей вербовки ЧжуВоном говорить не стал, решив, что если бы она о ней знала, то тогда и не спрашивала бы. Правда, был вариант, что она проверяет меня на честность, но я решил, что пусть она лучше поймает меня на вранье, чем узнает "подробности". Вроде "прокатило".

Только разобрались с этим вопросом, как на сцене появился шеф-повар, лучащийся счастьем от лицезрения своей начальницы. Долго, с восторгом, целовал ей ручку. Пока я на это смотрел, в мою голову пришла дурацкая мысль, что в принципе ЮнМи тоже могут целовать руку. Особенно, когда я стану звездой. Я попытался представить себе это и загрузился вопросом — что я буду при этом чувствовать? Пока я размышлял, Бенндетто закончил изливать свои восторги на ХёБин и заметил меня. Заметил, и тут же "спалил", сообщив ей, что я прекрасно говорю на его родном языке. Естественно, что этот факт её весьма удивил. Потом Бенндетто убежал на кухню, готовить завтрак госпоже, а госпожа принялась пытать меня уже по другому вопросу — откуда нищенка может знать итальянский? Я вяло отбрехивался, но потом она задала вопрос в лоб — сколько я знаю языков? Я подумал, прикинул, сколькими и где я "засветился", мысленно вздохнул, понимая, что "палюсь по-крупному", но перечислил. Ну а чего? ХёЧжу знает, что я владею немецким. Да и в отеле ещё некоторые знают. Бенндетто "сдал" мой итальянский. ЧжуВон знает, что я говорю на английском и французском. С дедушкой-японцем, которого привезли из "Лесного приюта", когда его откачивали, я говорил на японском. Это тоже многие тут видели и слышали. Можно, конечно, было попробовать соврать, но "умолчанный факт" мог легко всплыть, вызвав ненужные вопросы и подозрения. Поэтому пришлось мне перечислить практически все языки, что я знаю. Не упомянул только русский и испанский, решив, что это будет совсем уж слишком.

ХёБин была весьма удивлена. Тут же попыталась "вывести меня на чистую воду" перейдя на японский язык. Ну, поговорили мы с ней на японском. Потом она вспомнила, что это именно я устроил "сеульское танковое побоище". Пришлось давать ответ, нафига я это сделал? Слава Богу, глубоко углубиться в обсуждение этого вопроса мы не успели. ХёЧжу принесла приготовленный Бенндетто завтрак для госпожи и госпожа милостиво велела мне идти работать.

Но это было ещё не всё. Когда я вернулся на своё рабочее место, примерно через полчаса, в приёмной появилась ХёБин. Мы с сонбе, как положено, ей откланялись и она прошла в кабинет к брату, который уже появился на работе. Какое-то время была там, а потом они вместе вышли оттуда. И тут ХёБин, повернувшись к ЧжуВону и говоря о нас с СуЧжи в третьем лице так, словно нас тут нет, поведала ему, что у него тут полный бардак, дошедший уже до того, что сотрудники отеля не знают в лицо руководство. И что ему нужно быть жёстче с работниками, если хочет иметь какой-нибудь результат от их деятельности. Дав это ценное указание исполнительному директору в присутствии его же подчинённых и, как я понимаю, слегка его унизив, ХёБин удалилась. ЧжуВон, как только она ушла, особо мудрствовать не стал в принятии руководящих решений. Пообещал СуЧжи понизить зарплату за то, что она плохо следит за своей подчинённой и величественно скрылся в своём кабинете. Услышав такое, СуЧжи пошла по лицу красными пятнами. Как она на меня посмотрела, когда ЧжуВон закрыл за собою дверь! Я думал, она будет на меня орать. Ничего подобного. Я сначала не понял, но потом до меня дошло. СуЧжи молчала, потому, что она знает, в каких я отношениях с семьёй ЧжуВона. Ведь именно он привёл меня на работу! Если бы я пришёл сюда "снизу", через отдел кадров отеля, то это одно. Но я пришёл сюда "сверху", по личному указанию исполнительного директора, а это совсем другое! И поэтому орать на меня, как это делают начальники в дорамах, она не рискнула. Видимо, в тот момент СуЧжи думала, как она "попала" и что ей теперь делать, имея под боком такое "счастье", вроде меня? Ведь и наказать пообещали её, хотя виноват был я. Когда до меня "дошёл текущий расклад", мне стало стыдно. Я принялся извиняться перед сонбе, пообещал, что подобное больше не повторится, и что я буду замечательным её подчинённым, пусть только она заранее мне говорит, что и как нужно делать. СуЧжи после моих извинений малость "отмякла" и остаток своего первого рабочего дня я провёл в подсобке, с небольшим журнальчиком в руках, в котором были напечатаны фотографии руководства. Сонбе приняла решение не выпускать меня "на люди" до тех пор, пока я ей не сдам зачёт на знание всех руководящих лиц в отеле и всего высшего руководства. Сидел, учил, хотя имел большие сомнения в эффективности этого действа. Как для востоковеда, стыдно признаться, но по-первой, как я попал, вообще все корейцы были для меня практически на одно лицо. Чётко различал только родных ЮнМи и врачей. Потом стал подмечать детали и толпа на улице начала разбиваться на фрагменты, и приобретать индивидуальность. Но всё равно, есть у меня ещё "эффект европейца в Азии". Есть ещё проблемы с различением лиц. Поэтому я и не уверен, что узнаю человека, если видел его до этого только на фотографии. Вот ХёБин, к примеру. На фото она совсем другая, чем в жизни. Совсем не похожа. То ли снято так по-дурацки, то ли с глазами у меня, что-то не то…

А вообще, внизу, как сказала сонбе, висит щит с фотографиями всех начальников. И она думала, как она сказала, что я его изучил и запомнил. Оказывается, это здесь наипервейшее дело для работника — знать начальство в лицо. Но я-то откуда? Висят какие-то фотки корейцев… С подписями. Все, на первый взгляд, одинаковые… Оно мне надо было вникать? Вот и попал. Ещё и СуЧжи подставил… Интересно, а когда я стажёрил на кухне — почему мне об этом никто тогда не сказал? Уровень у меня был не тот? Или здесь считается, что это все знают? Может, этому учат в школе или в семье? Наверное… Вот только я совсем не местный…