Андрей Кондрашов - Минус 32

- Саш, ты знаешь, что я подумал. Я бы с удовольствием не уезжал отсюда вообще. Только забрал бы свою семью из нашего времени сюда, в 85-й.

- Ну да, а потом бы опять по второму разу прожил бы годы перестройки, лихие 90-е, хочется оно тебе?

- Да нет, конечно. Я бы хотел, чтобы 85-й год не заканчивался.

- И чтобы на календаре всегда было 14 июня 1985 года? - Александр рассмеялся. - Это уже какой-то День Сурка получается.

Они шли через дворик дома по Международной улице. Во дворике на веревках было развешано белье (сейчас разве кто-нибудь в Москве белье во дворах развешивает?). Из открытого окна хрущевки раздавалось "Ледяной горою айсберг из тумана вырастает...".

- Ты только представь себе такую картину: стоит сейчас у кого-то в квартире магнитофон "Электроника" или "Соната", а в нем крутится советская аудиокассета типа МК-60, а? - Александр щелкнул пальцами.

- МК-60? Фу-у-у - поморщился Николай. - Помнится, мы пытались достать фирменные кассеты TDK или SONY.

- Ну, или хотя бы хромовые МК-60. Правда, они были подороже.

Вот и подземный переход, ведущий к станции метро "Площадь Ильича". Нет еще ответвления на станцию "Римская" (станцию построят только через десять лет). Нет еще выхода к Тулинской (теперь улица Сергия Радонежского), Школьной и Библиотечной улицам. Выход из перехода пока есть только к Рабочей - Международной улицам, откуда и шли бывшие одноклассники, и собственно к Площади Ильича. А от Площади Ильича до станции "Серп и молот" рукой подать.

На площади, в очереди к квасному ларьку, стояли покупатели, преимущественно школьники. Многие были с бидончиками, с банками. Очередь поменьше была у киоска "Мороженое". Это жары нет, а то бы очереди были как минимум раза в три длиннее.

- Эх-х, сейчас бы кваску, а? - Николай вопросительно посмотрел на Александра. - Если мне не изменяет память, тогда литр кваса стоил двенадцать копеек. Соответственно, большая поллитровая кружка - шесть копеек, маленькая, двести пятьдесят граммов - три копейки. А я помню за квасом всегда с пятилитровой канистрой ходил. А мне ее наливали полную, сверх пятилитровой риски. Получалось где-то литров шесть, шесть с половиной. Ну так как насчет кваса?

- А может лучше мороженого купим? Это безопаснее будет.

- Безопаснее для чего? - не понял Николай.

- Для мочевого пузыря, блин. До Фрязево ехать около часа, а в электричках, если ты помнишь, сортиров нет.

Бывшие одноклассники подошли к киоску "Мороженое". Сегодня в наличии был бумажный стаканчик по двадцать копеек и брикет "крем-брюле" за пятнадцать.

- Да, негусто, - заметил Николай. А Александр шепнул ему на ухо:

- Это тебе не изобилие нашего времени. Сейчас мороженое в любом магазине купить можно, а тогда - только вот в таких киосках, а их гораздо меньше, чем магазинов. Хотя у нас и магазинов сейчас тоже больше стало. Но такого мороженого, как здесь, я думаю, ты не купишь ни в одном нашем магазине. Советское мороженое всегда делали из чистого коровьего молока, без консервантов, без растительных жиров. А жаль, нету эскимо. Я его так любил. Эта шоколадная глазурь неповторимого вкуса.

- А мне "Лакомка" нравилась. По двадцать восемь копеек. Правда, она не так часто в продаже была. Ты чего возьмешь?

- Наверно стаканчик. А ты?

- Аналогично.

Александр и Николай купили по стаканчику, к которым прилагались деревянные палочки, и пошли на платформу, улыбнувшись плакату "Летайте самолетами Аэрофлота" с симпатичной стюардессой на нем. Билеты они купили еще на "Лесной" (туда-обратно), поэтому в кассу им заходить было не надо.

Проснувшись, немного протрезвевший Федька, первым делом посмотрел на циферблат своих "Командирских". Они показывали десять минут шестого. Значит, скоро должны Николай с Александром вернуться. Федька вылез из шалаша, подошел к водной глади пруда и присел на корточки. Окунул руки в прохладную воду, умыл лицо. Сразу почувствовал себя более бодро. Встал с корточек и, потягиваясь, раскинул руки в сторону. Услышав сзади себя шаги, резко обернулся. Это были Николай и Александр.

- Ну что, Федя, зарядку делаешь? - пошутил Николай. - Давай, собирайся. Пора возвращаться. К сожалению, уже пора, - он подошел к Федьке и приобнял его за плечи. - Кончилась наша командировка в детство. Увы, Федь... Постой, а ты чего пил что ли тут опять? От тебя несет, как от спиртзавода.

- Ну, пил, - Федька зарделся. - Тут скучно одному было, я и пил.

- Да у вас, товарищ Курочкин, никакой фантазии нет. Чуть свободное время появляется - сразу к бутылке. Ай-яй-яй.

Александр тоже подошел к друзьям и приобнял за плечи обоих.

- Ребята, давайте возвращаться, а? Как бы хорошо здесь ни было - пора.

- Прощай, Советский Союз, - с горечью в голосе проговорил Николай. - Прощай, СССР - наша РОДИНА. Где не было ни инфляции, ни безработицы, ни роста цен.

- И еще не было никаких межнациональных конфликтов, никаких бандитских разборок, - добавил Александр. - Прощай, Советский Союз. Страна, где прошло наше детство. Где проезд на метро стоил пять копеек, стаканчик сливочного мороженого - двадцать копеек, батон хлеба - шестнадцать копеек, а литровый пакет молока - тридцать шесть.

В этот момент над прудом появилась чайка и стала кружиться над водой, высматривая добычу. Затем резко спикировала вниз, чуть погрузилась в воду и вот уже держит свою жертву в клюве.

- Учитесь, рыбачки, - усмехнулся Александр.

Возле шалаша Федька остановился и вопросительно посмотрел на Александра.

- А можно колбасу забрать, а? Там у меня еще грамм двести осталось.

- Мелочный ты какой-то Федь, - нахмурился Николай. - Ты еще шалаш с собой забери.

- Да пусть берет, - улыбнулся Александр. - Чего правда харчам-то пропадать?..

Уже в четвертый раз Черемных вылез из машины и прохаживался туда-сюда, рядом с елкой. Дождь все продолжал лить. Но все-таки армейская плащ-палатка - это великая вещь, очень здорово защищает от дождя.

И вот наконец из-под елки показались Голубев, Курочкин (его Черемных сразу узнал, так как видел фотографию) и еще какой-то третий мужчина. А кто он???

- С прибытием вас, Александр Николаевич, - Черемных направился к тройке прибывших из прошлого и тут... прямо в елку ударила молния.

- Ох, ничего себе, - вскрикнул Черемных и зажмурился от яркого ореола света, окутавшего дерево.

Открыв глаза, он увидел, что елка раскололась надвое, словно кто-то невидимый ударил по ней сверху гигантским топором, а Голубев лежит на земле, лицом вниз, метрах в двух от елки, точнее от того, что от нее осталось. А остальных двоих нигде не было видно. Черемных подбежал к Александру, нагнулся к нему, перевернул его на спину. Александр открыл глаза.

- Александр Николаевич, с вами все в порядке? - видно было, что Черемных испугался ни на шутку.

- Я в полном порядке, Сереж, - ответил Александр. - Чисто инстинктивно на землю повалился. Инстинкт самосохранения сработал. А как мои компаньоны? Живы?