Михаил Ланцов - Ротмистр Империи [litres]

«А ведь капитан тоже через Русско-Японскую прошел… – пронеслось у Николая Оттовича в голове. И тут снова вспомнилась наглая, дерзкая рожа ухмыляющегося Меншикова. – Неужели он прав? Нет. Нет. Нет!»

Не выдержав переполнявших его эмоций, адмирал ударил кулаком по металлической стенке мостика. Посмотрел на разбитую в кровь руку. И прохрипел:

– Экипаж к бою! Курс – норд – норд-вест. Идем на сближение.

– Есть… – неуверенно произнес командир корабля.

– Не слышу?

– Есть экипаж к бою! – много громче повторил Бестужев-Рюмин.

Адмирал скосился на мичмана и увидел радость. Этот парень был счастлив. Подмигнул ему и, подняв бинокль к глазам, сосредоточился на наблюдении за кораблями противника.

Прошло сорок минут. Долгих сорок минут ожидания. Германские дредноуты прекрасно опознали противника, его намерение, свои шансы и вошли в циркуляцию. Но разница в четыре узла – слишком большая, чтобы уйти.

– Семьдесят кабельтовых! – крикнули на дальномере.

– Начинайте пристреливаться, – буркнул Николай Оттович.

– Есть начать пристрелку, – козырнул главный артиллерийский офицер линкора. И уже спустя двадцать секунд головная башня ударила из всех трех стволов.

Потом вторая. Потом третья.

– Есть! Есть накрытие!

– Работайте. Передать по эскадре – сосредоточить огонь на замыкающем.

Встреча здесь у Данцига русских дредноутов не входила в планы германского командования. Их разведка уже смогла выяснить порядок смены дежурного отряда линкоров возле Пиллау. Вот немцы и решили подловить 2-й отряд, состоящий из устаревших эскадренных броненосцев. Для чего выделили четыре однотипных линкора из первой серии. «Нассау» мало подходили для генерального морского сражения с британскими силами. Поэтому рискнуть решили ими.

О том, что фон Эссен не отпустил в Либаву 1-ю эскадру и вышел с ней к Данцигу, они узнали только сейчас. Это было сюрпризом для германского адмирала. Страшным и неприятным. В одно мгновение легкая, карательная операция превратилась в довольно непростой бой.

Пятая минута перестрелки.

Немцы отвечали.

Николай Оттович грустно взирал на корабли противника, идущие вдали, и отчаянно боролся с накатывающим на него чувством тоски. Попаданий пока не было. Накрытий – сколько угодно. А попаданий – нет. В то время как немцы уже размочили счет – попали фугасом в броневой пояс. Без повреждений. Но попали!

– Анатолий Иванович, вы не знаете, отчего наши артиллеристы так нежны с противником? – спросил адмирал у командира корабля, но так, чтобы главный артиллерийский офицер тоже все услышал.

– Нежны?

– Да. Боятся снарядами задеть. Все водой брызгают. Словно с девицами заигрывают.

Главный артиллерийский командир корабля нахохлился, но промолчал. Он был не виноват в рандоме разброса. Но оправдываться в этой ситуации не стал.

– Пятьдесят кабельтовых! – донеслось с дальномера.

И почти сразу вся рубка громыхнула радостным возгласом.

– Есть! Есть попадание! – кричал тот самый молодой мичман. И ему вторили прочие.

Тяжелый фугасный снаряд двенадцати дюймового орудия весом в четыреста семьдесят килограмм попал в кормовую оконечность «Позена». Пробил тонкую восьмидесяти миллиметровую броню и взорвался, разворотив приличную дыру. Скорость линкора не упала. Да и заливание, судя по всему, было некритичным. Однако спустя минуту германские корабли стали последовательно отворачивать на восток, строясь в линию и стараясь максимально сблизиться с русской эскадрой.

У них в активе были толстые броневые плиты цитадели и более скорострельная артиллерия, которая плохо работала на дистанции. И это затруднение требовалось исправить – сократив расстояние.

– Курс – норд – норд-ост! – рявкнул фон Эссен.

Командир корабля охотно подчинился. Однако, когда две эскадры выстроились в линии, упав на параллельные курсы, между ними было всего около тридцати пяти кабельтовых. Совершенно детское расстояние для времен Первой Мировой войны.

Фон Эссен прекрасно знал о результатах черноморских стрельб. И понимал, что концентрировать больше трех кораблей на одной цели – плохо. Резко падает результативность огня. Поэтому приказал головным «Севастополю» и «Полтаве» сосредоточить огонь на немецком флагмане «Нассау», а «Петропавловску» и «Гангуту» – на третьем мателоте «Вестфален».

Попадания пошли одно за другим. Обе стороны старались на славу. Тем более что на такой дистанции даже наши артиллеристы мало мазали. И немцы, и русские переключились на бронебойные снаряды.

Удар.

Адмирал упал на пол. Контузия от близкого взрыва и осколок, чиркнувший его по левому плечу сделали свое дело. Минут пятнадцать он провалялся без сознания.

– Капитан… – прохрипел адмирал, привлекая к себе внимание.

– Ваше высокопревосходительство! – воскликнул Бестужев-Рюмин. – Как вы себя чувствуете?

– Отвратительно! Что бой?

– Горят.

– Кто?

– Все.

Ба-бах! Что-то гулко громыхнуло вдали. И вся рубка огласилась дружным, радостным ревом.

– Что?

– «Нассау»! Головной!

– Да что с ним?

– Мы его броневую плиту напротив передней бортовой башни выломали [42]. А теперь вторым снарядом туда угодили. Видимо, каземат он проломил и взорвался в пороховом погребе.

– Тонет?

– Да! Тонет! Ура!

Лишь пару минут спустя в рубке успокоились, и «Севастополь» перенес огонь на второй мателот – «Рейнланд».

Бам-м-м-м… Что-то звонко и гулко ударило где-то по кораблю в кормовой оконечности.

– Выяснить! – гаркнул фон Эссен.

И уже через пару минут знал, что третью башню прямым попаданием бронебойного одиннадцатидюймового снаряда сорвало с погона, перекосило на катках и заклинило намертво. Не пробило, к счастью. Просто вывели из строя. Плохо. Но терпимо. Пробей снаряд броню и взорвись внутри – проблем могло быть много больше.

– «Вестфален»! «Вестфален» кренится! – кто-то воскликнул в рубке.

Так и есть. Семь тяжелых попаданий в правый борт не пробили брони. Но дали обширные повреждения обшивки. Насосы не успевали откачивать. Германцы начали компенсировать крен затоплениями отсеков левого борта. Но получилось только хуже. Линкор сел глубже. Поступление воды стало нарастать. И вот наконец он окутался парами. Это кочегары начали экстренно спускать пар из котлов, чтобы они не взорвались.

«Вестфален» медленно и неуклонно стал уходить под воду. Оставшиеся на плаву «Рейнланд» и «Позен» отвернули на запад, стремясь оторваться. Они были практически целыми. В то время как «Севастополи» пострадали все. Немцы не концентрировали огонь. Они надеялись на прочность своей брони и повреждения русских слабо бронированных линкоров. И если не победить, то хотя бы повредить, чтобы уйти.