Михаил Ланцов - Ротмистр Империи [litres]

Руководство Антанты охватила паника.

Перспектива захвата Суэцкого канала грозила очень большими проблемами для союзников, отрезая их от азиатских сырьевых и продовольственных баз. Да и положение на фронтах Франции не внушало радости. И если на юге как-то удалось закрепиться по реке Роне, то что делать с северным направлением никто не представлял. Ведь ни в Лондоне, ни в Париже, ни в Петрограде не знали о том, насколько кошмарно экономическое положение Германии.

Масла в огонь подливало еще и то, что рано утром 21 июня Болгарская армия перешла границу Сербии и, без объявления войны, начала боевые действия. Сербы, правда, к этому готовились. И воспользоваться фактором внезапности не удалось. Тем более что Австро-Венгрия почти все свои силы распихала по французскому и русскому фронтам, держа против Сербии совсем крошечный заслон. Но все равно – вступление Болгарии в войну стало немаловажным фактором… и дополнительным топливом для истерик, охвативших столицы Антанты…

1915 год, 25 июня. Где-то на Восточном фронте

Несмотря на ураганную травлю в газетах ни Николай Николаевич, ни командующий Северо-Западным фронтом генерал Рузский сняты не были. Император инициировал расследование, но резких действий предпринимать не спешил. Все-таки у Главнокомандующего было еще слишком много влиятельных сторонников.

Сложность обстановки на фронтах требовала предпринимать хоть что-то. Не меньшей бедой была атака на Николая Николаевича и его людей, прекрасно понявших, откуда она исходит. По-этому уже в обед 21 июня Рузский прибыл в Ставку с докладом. Он предлагал одним ударом убить сразу двух зайцев. С одной стороны, избавиться от слишком деятельного Меншикова, а с другой – сорвать Германское наступление. Так что, уже вечером 21 июня Максим получил телеграмму за подписью Главнокомандующего…

Тянуть не стали, тем более что все уже было готово.

Рано утром 25 июня на одном из самых южных участков Северо-Западного фронта реку Варту пересекло соединение из дюжины четырехмоторных бомбардировщиков «Илья Муромец». И уже через несколько минут они обрушили град легких авиационных бомб [44], переделанных из старых 87-мм артиллерийских снарядов [45], прямо на позиции пехотного полка немцев. Да не общим скопом, а заходя вдоль траншей и выбирая цели пожирнее. Благо, что на Восточном фронте с авиацией было очень кисло. С русской стороны было слишком мало самолетов на огромный фронт. Поэтому и германские летчики тут больше летали на разведку, причем нечасто, сосредоточив основную активность на западе. То есть противостоять такой крупной группе тяжелых бомбардировщиков было некому. Слишком внезапно. Слишком неожиданно. Ведь с весны 1915 года они находились в тылу, где их готовили к новой роли, дооборудовали и учили личный состав.

Следом заговорили пушки. Быстро-быстро, на пределе своей скорострельности задолбили они. Слишком быстро. Намного чаще, чем практикуется при артподготовке. Таким образом противник вводился в заблуждение относительно их количества. Так ведь обычно не стреляют, а значит, их тут собрали много больше.

Под их прикрытием к берегу не очень широкой реки Варты подъехали десять грузовиков. Они подвезли к самой воде плоскодонные понтоны и строительный материал для наведения моста. Чем и занялись. А чтобы противник не досаждал им, на берег выехало несколько бронеавтомобилей полковника Добржанского.

Через полчаса работа была завершена. Речка ведь не очень широкая – в среднем метров пятнадцать-двадцать в той местности. Понтоны скреплены в единое целое, а по ним проложены две «нитки досок», по которым на левый берег Варты перебежала рота пехоты. И заняла там оборону.

Еще через двадцать минут «нитки» расширили, укрепили, и по ним потихоньку, самым малым ходом стали переправляться бронеавтомобили 1-й автопулеметной роты. Той самой, которой командовал Александр Николаевич Добржанский. А следом и штурмовой батальон [46]ринулся – первая пехотная часть Русской Императорской армии, полностью снаряженная в стальные каски и легкие противоосколочные жилеты. Благо, что Меншиков успел сделать определенный запас. Более того – им выдали еще и новые ручные гранаты. Так что каждый боец имел по две такие «эмки».

Ничего хитрого в них не было.

Яйцевидный чугунный корпус имел два отверстия с нарезкой по торцам. Корпус был гладким, за исключением пояса выступающих граней по миделю, облегчающих удержание [47]. Один торец заворачивался пробкой с чеканной надписью: «Меншиков М», откуда и название. А с другой стороны вворачивался взрыватель типа УЗРГ [48]. Тротил и бездымный порох были в дефиците. Поэтому Меншиков пустил на их снаряжение черный порох из старых крепостных арсеналов. Там его с запасом имелось для древних орудий. И вот эти «максимкины яйца» штурмовой батальон и стал закатывать в германские траншеи, подойдя к ним под прикрытием пулеметов бронеавтомобилей.

Ротмистр все это время сидел в кабине своего авто и в который раз изучал карту.

Пробежали связисты, прокладывающие телефонный кабель на тот берег Варты. Прямо по краю понтонного моста. А рядом деловито наводили еще один.

Минуло тридцать минут.

Перестрелка на немецких позициях практически стихла. Прошли три ротные колонны обычной пехоты, несколько походных кухонь и пара десятков зарядных двуколок.

На берег подкатили батарею трехдюймовок, но не спешили перебрасывать дальше. Развернули прямо тут. И время от времени постреливали куда-то «в ту степь». Но вряд ли наудачу. Потому что их командир почти постоянно «висел на трубке». Видимо, общался с корректировщиком.

Наконец, со стороны немцев появился двухместный «Фарман» [49]. Снизившись метров до пятидесяти над автоколонной, он скинул пенал и пошел на аэродром. Боец, дежуривший возле Меншикова, сорвался с места и принес ему послание разведчиков. Там была обычная карта местности, на которой карандашом обозначены позиции пехоты и артиллерии второй линии обороны.

Минут через сорок в небе снова загудело. Это бомбардировщики заправились, загрузили бомбы, провели техобслуживание и вышли на новый заход. И вот только теперь ротмистр скомандовал своему усиленному эскадрону переправляться. Он знал, что бомбардировщики уже получили копии разведданных с «Фармана». И прекрасно понимали, что им нужно бомбить. Ему же остается только накопить своих людей на том берегу и в нужный момент атаковать…

Максим обратил внимание на то, что и Николай Николаевич, и генерал Рузский, и ряд других мерзавцев были удивительно покладисты. Неспроста это. Но и отказываться от предприятия не стал, отлично понимая, что, кроме личных отношений, еще есть и перспектива поражения. Он очень неплохо закрепился в этом мире и может занять еще более весомое положение в обществе. А для этого требовалось не отсиживаться по углам, а действовать. Умно, решительно и непредсказуемо. Да, безусловно, они что-то задумали. И, совершенно точно, не планируют его возвращение. Ну и пусть. Они вряд ли до конца понимают боевые возможности его эскадрона.