Александр Башибузук - Эмигрант. Его высокоблагородие [litres]

Вот тут уже пришла очередь мне самому озадачиться. На первый взгляд, все как бы просто. Погасить долг, а потом тянуть из него информацию, либо сбить в десять раз больше, благо заведует французик несоизмеримо большими суммами. А дальше пусть стреляется, дурачок. Но дело в том, что нет у меня сейчас таких денег. И вряд ли появятся в нужный срок. Вот же незадача. Хотя есть один вариант. Правда, спорный.

– Я решу ваш вопрос, Эмиль.

– Но зачем? – лейтенант с недоверием уставился на меня. – Зачем вы будете помогать мне?

– А вам не все равно? – рыкнул я ему прямо в лицо. – Помогаю и все. Потом рассчитаетесь. Или что-нибудь придумаем. Обещайте мне, что ничего не сделаете с собой до утра. Я жду! Недосуг мне с вами долго возиться.

– Обещаю… – тихо прошептал француз. – Я даже не знаю, как вас благодарить…

– Рано пока благодарить, – сварливо заметил я и приказал Аглае: – Госпожа Ниссен, присмотрите за ним, прошу вас.

А сам вернулся в казино. В любом случае с «графом» пришлось бы разбираться, так как левый «катала» мне здесь без надобности. Я думал сделать это немного по-другому, но так тоже должно получиться.

Но первым делом нашел уединенное место и проверил оружие Эмиля. Ага… пятизарядный карманный револьвер типа «Бульдог». Точную модель, увы, не знаю. Ствол длиной два с небольшим дюйма, производитель… а бог его знает, вроде как бельгийский, но игрушка качественная, дорогая, даже рукоятка с накладками из слоновой кости. И калибр солидный, миллиметров одиннадцать, если не больше. Сойдет. А для того, чтобы «шпилевого» [42] Шпилевой ( жарг .) – игрок, шулер. на испуг взять, тем более.

Спрятав револьвер в карман, я отправился искать баронессу Теодаракис и нашел ее в танцевальном зале. К счастью, Гортензия оказалась во вменяемом состоянии, правда, расширенные зрачки свидетельствовали, что без кокаина или гашиша все-таки не обошлось. Увидев меня, она небрежным жестом отослала какого кудрявого красавчика, увивавшегося рядом с ней, и, поигрывая голосом, поинтересовалась.

– Ну как, Георгий, вы нашли себе здесь развлечение по вкусу?

– Мне здесь нравится, баронесса, – ответил я чистую правду.

– А мне скучно, – пожаловалась гречанка. – Увы, Егорий наотрез отказывается появляться со мной на публике. Может, воздействуете как-нибудь на него? Кстати, а где ваша спутница?

– Я оставил ее с Эмилем де Лувиньяком. Мальчишка от чего-то жутко фрустрирует.

– Опять, наверное, проигрался вдрызг, – пренебрежительно фыркнула баронесса. – Но мальчик хороший, не испорченный, из богатой семьи. И наивный, как пятнадцатилетняя девчонка. Кстати, вы танцуете танго?

Гм… танцую ли я танго? Конечно же танцую.

– О да, мадам…

Надо сказать, Гортензия оказалась прекрасной партнершей, да и я тоже не ударил в грязь лицом, так что, когда закончился тур, нам рукоплескал стоя весь зал. Но не это главное, главное в том, что пока мы танцевали, я узнал очень многое о «графе» Сальваторе. И о спутнике княгини Орбелиани. Но на данный момент меня больше интересовал именно шулер.

Баронесса высказывалась о нем в крайне пренебрежительной степени, так как испанец игнорировал дам и пользовался популярностью у молодых аристократов, по некоторым признакам увлекающихся содомским грехом. А появился здесь по приглашению того самого Алекса Фицлана, какого-то мелкого дипломата из британского посольства в Константинополе. Который, дабы удержать возле себя брутального испанца, проигрывал ему ежедневно немалые суммы.

Хм, заднеприводные? Не ожидал. Ну что же. Пока все в масть. Работаем…

«Катала» проводил время в баре, рядом с ним терся его любовничек и еще пара поклонников.

Я пристроился у стойки, взял бокал с коньяком и негромко бросил ему в спину:

– Я впечатлен, граф, тем, как вы делаете «ласточкин хвост».

– Простите, – испанец резко развернулся и уставился на меня. – Мы представлены друг другу?

– Нет, но это и неважно.

– Кто это? – капризно поинтересовался у него Фицлан.

– Помолчите, Алекс, – резко бросил ему испанец. – Я ненадолго отлучусь.

После чего не оборачиваясь пошел в направлении туалетных комнат. Я через паузу последовал за ним.

Зайдя в туалет, он резко бросил:

– Итак, что вам надо?

Я спокойно закрыл дверь на защелку и обернулся к нему:

– Как вы думаете, сеньор Сальваторе, что будет, если охрана опознает в вас шулера?

– Да кто вы такой? – в голосе испанца послышалась угроза. – И кто вам поверит? Это бред сумасшедшего.

Я покачал головой и, коротко замахнувшись, ткнул кулаком его в солнечное сплетение. Все получилось, как надо, тело фон Нотбека не подвело, испанец мешком осел на пол. На узорчатую плитку звонко брякнулась наваха с костяными накладками на рукоятке, выпавшая из его рукава.

– Парень, ты, видно, плохо понял меня? «Резаные» колоды очень просто определить. С кем ты на одну руку мылишь?.. – я отбросил ногой нож и приставил револьвер к его голове. – Говори, иначе твои мозги смешаются с дерьмом.

– Что вам… вам… надо… – судорожно пытаясь втянуть в себя воздух, просипел шулер.

– Отвечай на вопрос, – сухо щелкнул взводимый курок. – Как ты подсунул в казино «бумагу» [43] «Бумага» – общее название крапленых карт. ? Сколько колод?

– Один из пит-боссов [44] Пит-босс – распорядитель в зале казино. помог. Генри… Генри Фаулер его зовут… Двести колод… Осталось едва ли десятая часть… – лихорадочно зашептал испанец. – Я поделюсь, поделюсь с тобой…

– Куда ты денешься. На колени, мордой к стене… – я отступил на шаг, подобрал наваху и сунул ее себе в карман.

Испанец мгновенно выполнил мое требование. И не стоит удивляться такой покладистости. Практически все шулера имеют аналитический склад ума, так что Сальваторе прекрасно понимает, что все козыри сейчас не у него на руках. Доказать шулерство особого труда не составит, после чего «графу» одна дорога – на корм рыбам в Босфор. Но перед этим испанец реально позавидует мертвым, потому что с такими, как он, в казино никогда не церемонились. Выход один – договариваться.

– Сколько сегодня «поднял»?

– Четыре с небольшим тысячи, – быстро ответил испанец. – Забирай все. Только отпусти.

– Деньги уже обналичил?

– Да. Они при мне, во внутреннем кармане.

Я взвесил в руке толстую пачку пятидесятифунтовых банкнот, помедлил немного и тихо сказал:

– Так уж и быть. Но сейчас немедленно покинешь казино, и чтобы утром твоего духу в Константинополе уже не было. Узнаю, что задержался в городе хотя бы на лишний час… В общем, ты меня понял. Теперь приведи себя в порядок и выходим. И не дай бог…

– Клянусь святой Марией Мадридской! – торжественно пообещал Сальваторе. – Никаких лишних движений, сеньор. Вы поступаете со мной по-человечески, и я не отплачу черной неблагодарностью.