Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича Том 4

Сборы были недолги. На первый квадрик сели Сергеев и Мальцев, на второй – Нефедов и Волков. Никифор был одет в камуфляжку-«цифру», но на голове у него была казачья папаха. Виктор электростартером запустил движок, дал ему прогреться, и дал по газам. Машинка резво помчалась в сторону ворот крепости. Народ ахнул от удивления, и самые впечатлительные начали креститься.

Квадрики поднимая пыль мчались по дороге. Встречные местные жители шарахались от нее. Лошади, запряженные в телегу, при виде ревущего чудища несущегося им навстречу, дико заржали, встали на дыбы, и чуть не опрокинули телегу.

– Ну, Иваныч, – крикнул Виктору сидевший у него Мальцев, – будет теперь разговоров по всей Калифорнии. Скоро в наши края начнется паломничество, а здешние индейцы начнут приносить жертвы «великому чуду Маниту».

– Да ладно, Рома, – ответил Сергеев. – Ты забыл, что уже вовсю бегают по дорогам паровозы, по морю плавают пароходы, а люди уже привыкли к чудесам техники.

– Ну, европейцы, допустим, привыкли, – согласился Мальцев. – А вот для индейцев это будет полный когнитивный диссонанс. Да и здешние вакерос могут принять нас за исчадия ада со всеми вытекающими из этого последствиями. Конечно, они вряд ли что смогут нам сделать, но убивать этих ребят мне ужасно не хочется. Ладно, думаю, что народ тут не настолько отмороженный, чтобы с вилами на паровоз кидаться.

Время от времени они останавливались, осматривали местность, Мальцев делал какие-то пометки в блокноте, а Сергеев прикидывал – что тут можно будет построить. Места в Калифорнии были, действительно, прекрасные. Земля плодородная, климат теплый. Но, надо было держать ухо востро – в эти края потихоньку просачивались переселенцы из Североамериканских Соединенных Штатов. Явочным порядком они занимали здешние земли, строили фермы, разводили скот, занимались торговлей, словом, селились всерьез и надолго. В Техасе им уже удалось создать самостоятельную республику, разбить при Сан-Хасинто мексиканскую армию, и взять в плен командующего этой армией генерала Санта-Анна, и под угрозой виселицы заставить подписать соглашение о прекращении военных действий и вывода с территории Техаса оставшихся мексиканских войск.

Правда, потом, когда «Наполеон Запада» был выпущен на свободу, в Мехико вновь избранное правительство заявило, что Санта-Анна уже больше не президент, а подписанный им договор недействителен.

А потом была «кондитерская война» между Мексикой и Францией. Названа она так потому, что поводом для вооруженного конфликта стали пирожные, съеденные мексиканскими «революционерами» в кондитерской, принадлежавшей французу Ремонтелю. Все произошло в 1828 году, когда во время очередного вооруженного переворота власть в стране захватил Висенте Герреро.

Под горячую руку досталось и кондитерской месье Ремонтеля. Часть его продукции «революционеры» съели, часть просто попортили. Ремонтель оценил нанесенный им ущерб в 60000 песо и потребовал от мексиканских властей его возмещения. Надо сказать, что француз хватил лишка – в то время мексиканский рабочий зарабатывал в день всего одно песо. Десять лет месье Ремонтель добивался возмещения нанесенного ему ущерба.

Потом он обратился с просьбой восстановить справедливость к французскому королю Луи-Филиппу. Тот, надо сказать, подошел к этому делу серьезно. Он округлил сумму претензии своего подданного до 600000 песо и потребовал от правительства Мексики немедленно расплатиться с кондитером.

Мексиканцы проигнорировали требование французского короля. Может в разоренной войнами и революциями мексиканской казне просто не было денег, а может президент Бустаманте, который в тот момент правил страной, посчитал возможным не отвечать Луи-Филиппу.

Но французы не простили неуважения, которое мексиканцы проявили в отношении короля и месье Ремонтеля. 16 апреля 1838 года мексиканский порт Веракрус был заблокирован французской эскадрой. Учитывая то, что Веракрус был крупнейшим торговым портом Мексики его блокада больно ударила по экономике страны. Но упрямый президент Бустаманте заявил, что французский кондитер не получит от Мексики и ломаного песо, пока будет продолжается блокада порта. Семь месяцев длились переговоры. Все закончилось захватом Веракруса высадившимся на берег французским десантом. Президент Бустаманте объявил Франции войну. Однако французы вместе с примкнувшими к ним военными кораблями Техаса и Североамериканских Соединенных Штатов перекрыли все торговые пути мексиканцев. Мексике поневоле пришлось удовлетворить все требования французов.

9 марта 1839 года президент Бустаманте согласился выплатить всю требуемую сумму. Лишь тогда войска союзников покинули территорию Мексики, а их флоты сняли блокаду с мексиканских портов.

В общем, колонистам крепости Росс следовало больше внимания обращать на угрозу, исходящую от европейцев и американских переселенцев, чем на мексиканцев, которые де-факто уже потеряли контроль над значительной частью своей территории.

Почем опиум для народа?

Шумилина неожиданно вызвал к себе Василий Алексеевич Перовский. Генерал активно занимался среднеазиатскими делами, и собирал информацию о том, что творилось на территориях, граничащих с южными рубежами Российской империи. Похоже, что Перовский получил какую-то важную бумагу от находящегося сейчас в Оренбурге Владимира Даля. Возможно, что опять начались британские интриги против русских в Хиве и Бухаре, или у Владимир Иванович накопал новый компромат против отправленного в Оренбург Дубельта.

Но Шумилин ошибся – Василий Алексеевич, приветливо поздоровавшись с ним, протянул Александру бумагу, кратко пояснив – это от Владимира Ивановича Даля. Послание оказалось сопроводиловкой к письму, которое направил с одним китайским купцом в Оренбург Линь Цзэсюй – наместник двух провинций Поднебесной – Хубэй и Хунань.

Прочитав письмо китайского сановника, Шумилин задумался. В свое время он изучал историю Опиумных войн, и кто такой Линь Цзэсюй он знал хорошо. В 1987 году Генеральная Ассамблея ООН в честь одного события, виновником по приказу Линя постановила отмечать 26 июня как Международный день борьбы со злоупотреблением наркотическими средствами и их незаконным оборотом.

Александр знал, что Линь интересовался Россией, и даже написал памфлет о варварском государстве (в Китае времен Цин все окружающие государства априори считались варварскими), которое сумело стать одним из сильнейших государств в мире. Речь шла о Российской империи, в которой Линь ни разу не был, и писал свой памфлет по рассказам китайским коммерсантов, когда-либо побывавших в России, и европейских купцов.