Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича Том 4

– Ну, вот и отлично, – сказал Сергеев. – Значит, господин Этолин будет рад служить вместе со своим старым другом. От себя же добавлю, что скоро в здешних краях произойдет много интересного, и Россия станет полной хозяйкой Аляски и прилегающих к ней землях. Государь решил всерьез заняться освоением здешних земель. При этом, офицеры и нижние чины, несущие службу на Тихом океане, получат льготы, и повышенное жалование. Так что сюда уже не будут посылать тех, кто ни на что не годен, а будут выбирать тех, кто действительно желает принести пользу своему Отечеству.

– Господин Сергеев, – Виктор заметил, как у лейтенанта загорелись глаза и зарумянилось лицо, – я вижу, что вы человек, с которым считаются в Петербурге. Я попрошу вас посодействовать, чтобы я остался здесь, на Тихом океане. Полагаю, что мой опыт плавания в здешних водах пригодится тем офицерам, кто, как вы сказали, скоро прибудет из России для того, чтобы нести службу на эскадре под командованием контр-адмирала Нахимова.

– Лаврентий Алексеевич, – Сергеев посмотрел в глаза Загоскину, – я знаю, что вас интересуют не чины и высокое жалование, поэтому, могу вам пообещать, что вы получите достойную должность на новом Тихоокеанском флоте России. Да-да, именно, флоте – открою вам еще один секрет – эскадра вскоре вырастет до нового флота. И он со временем станет одним из самых мощных флотов Российской империи.

– Земля! – раздался вдруг голос впередсмотрящего, – на горизонте Ново-Архангельск!

– Ну, вот и заканчивается наше с вами путешествие, господин лейтенант, – сказал Сергеев. – Не буду вам мешать. И, заодно, надо сказать моим ребятам, чтобы собирались…

Амурские волны

Генерал Перовский по всей видимости, доложил о полученном письме китайского вельможи Линь Цзэсюя императору Николаю. На следующий день Шумилина вызвали в Зимний для приватной беседы с царем.

Поздоровавшись с Александром, император пригласил его присесть к столику, на котором была разложена большая карта Азии.

– Скажите мне, Александр Павлович, – спросил царь, – стоит ли нам отвечать на письмо этого китайского мандарина? И вообще, надо ли нам влезать во всю эту кашу? Ведь, как я понял, империя Цин сейчас воюет с британцами. Понятно, что англичанам мы помогать не намерены. А помогать китайцам? Не получим ли мы лишнюю головную боль на Востоке нашей державы? Что вы скажете по этому поводу?

Шумилин на мгновение задумался прежде чем ответить на заданные ему вопросы. Ведь силы Российской империи на Дальнем Востоке были настолько мизерные, что рассуждать о каком-либо серьезном влиянии на происходящие в Китае процессы было бы несерьезно. В то же время, без Китая решить вопрос с переброской на Тихий океан людей и снаряжения было невозможно.

Александр попытался объяснить все это императору. Теперь настало время задуматься Николаю. Он помнил, что по донесениям чиновников министерства иностранных дел, численность китайской «восьмизнаменной армии» с вспомогательным войском «Зеленого знамени» достигала миллиона воинов. Правда, по тем же донесениям, боеспособность этой вооруженной толпы была весьма низкой. Вот, как описывал это войско русский разведчик, лично наблюдавший учения китайского войска. «Положительно могу уверить всех, что нигде и никогда не существовало войска, при такой многочисленности столь слабого и малоспособного защищать государство и столь совершенно несведущего в воинском искусстве».

– Вы полагаете, Александр Павлович, – спросил император, – что в случае нашего продвижения по Амуру, можно будет обойтись без вооруженного столкновения с китайскими войсками? Дай Бог, если все будет именно так.

– Все будет зависеть от того, ваше величество, в каком виде мы предстанем перед китайцами. Они уважают силу, а их чиновники любят взятки. Если появиться под стенами Айгуня – самого крупного китайского населенного пункта на Амуре – со значительными вооруженными силами, с артиллерией, то вряд ли китайские войска решаться вступить с ними в бой. Ну, а если преподнести богатые подарки местным мандаринам…

Шумилин с улыбкой посмотрел на императора. Тот поморщился – взяточников он недолюбливал, но махнул рукой – дескать, что поделаешь – с волками жить – по-волчьи выть.

– Ваше величество, – сказал Шумилин, – Амур – это наш ключ к Дальнему Востоку. Дорога к Тихому океану на подводах через всю Россию занимает слишком много времени и очень трудна. И если до Урала уже были проложены мало-мальски сносные дороги, то дальше двигаться приходиться через тайгу до Охотского порта.

Существует и другой путь – морем из Петербурга через три океана, огибая большую половину земного шара. Он занимал, в зависимости от штормов и попутных ветров в среднем около девяти месяцев. К тому же путь этот ненадежен – в океане господствует британский флот, который может, получив соответствующий приказ из Лондона, может перехватить русские корабли.

– Значит, Амур, – вздохнул император. – Скажите, Александр Павлович, а кому лучше поручить проторить дорогу на Дальний Восток по Амуру? Впрочем, я кажется знаю – чью фамилию вы сейчас назовете. Это тот, памятник кому изображен на вашей пятитысячной ассигнации.

– Именно так, ваше величество, – кивнул Шумилин. – Полковник Николай Муравьев сейчас воюет с мятежными горцами на Черноморской береговой линии. Там боевые действия уже затухают – без поддержки извне горцы не могут сражаться с нашими войсками так же успешно, как это они делали раньше. Поэтому его стоит вызвать в Петербург, и поручить ему превратить Амур в русскую реку.

– Эх, Александр Павлович, – улыбнулся Николай. – да вы что сговорились с супругой моего брата Михаила. Великая княгиня Елена Павловна тоже считает, что полковник Муравьев – тот самый человек, который сможет наладить наши дела на Дальнем Востоке. Не буду возражать – пусть будет так. Я прикажу сегодня же отправить депешу генерал-адъютанту Головину, командиру Отдельного Кавказского корпуса, с приказом откомандировать полковника Муравьева в мое распоряжение. Скажите, Александр Павлович, а кого из ваших современников можно будет отправить на Амур вместе с полковником?

– Я пока не могу назвать фамилию того, кто будет вместе с Николаем Николаевичем Муравьевым прокладывать по Амуру путь в океан. Но, думаю, что к его приезду в Петербург такой человек уже будет известен. Я сегодня же сообщу о вашем решении подполковнику Щукину, а он доложит об этом своему руководству.

Император кивнул, и отошел к окну своего кабинета. Какое-то время он смотрел на деревья, росшие под окнами дворца. Листья на них уже пожелтели и частично осыпались. Уже наступила осень, с присущей ей сырой и промозглой петербургской погодой. Побарабанив пальцами по стеклу, Николай повернулся к Шумилину и улыбнулся.