Сергей Протасов - Новые земли [litres]

После того, как острова Рюкю вошли в состав Японской империи, сношения с Китаем прекратились, и местное население лишилось своих обычных способов заработка, преимущественно живя тем, что выращивали на своих участках или ловили в море. Немногие уезжали на заработки на Кюсю или дальше, так что вынужденная обеспеченная безработица вполне устроила всех.

Из опроса пленных и местных жителей выяснилось, что на самом острове, так же как и других островах архипелага, больше не было телеграфных станций. Вообще на Рюкю имелось несколько японских угольных станций и почтовых контор, где работали только местные жители. Повреждения на телеграфной линии Нагасаки – Формоза, проходившей через Окинаву, уже случались и ранее, так что в течение ближайших одного-двух дней это никого не встревожит. Потом, конечно, начнут выяснять причину, но это тоже займет время, так как судов для этого наготове ни в Нагасаки ни на Формозе не было. К тому же, учитывая активные действия наших крейсеров, немедленно послать кого-нибудь для проверки тоже вряд ли решатся. В этих условиях в соблюдении скрытности, по крайней мере на первое время, можно было не сомневаться.

Убедившись в относительной безопасности новой стоянки, в восемь часов утра 24 мая с «Олега», наконец наладившего свою радиостанцию, передали телеграмму об этом на все наши крейсера, но ответа не получили, что было не удивительно. Для станций «Богатыря», «Авроры» и «Светланы» до Окинавы было слишком далеко.

Зато совершенно неожиданно из Озаки пришла квитанция о получении, а немного погодя и депеша от Рожественского, с приказом организовать охрану стоянки и обеспечить встречу «Днепра» и «Терека», которые будут высланы к Окинаве в ближайшее время.

На то, что удастся связаться с главными силами, никто уже не рассчитывал. Получив связь, Добротворский немедленно приказал отправить запрос о дальнейших инструкциях. Полученный приказ вызывал некоторое недоумение, поскольку визит пароходов-крейсеров на угольную станцию никакими планами не предусматривался.

Но еще до того, как зашифровали и отправили повторную телеграмму, пришла новая депеша от наместника императора. Однако и в ней, против ожидания, не было никаких инструкций. Только повторное извещение о скором визите пароходов-крейсеров, сопровождавшееся приказом без острой необходимости радио больше не пользоваться, чтобы сохранить в тайне свое местопребывание.

Причем обе телеграммы от штаба цусимской ударной группы были отправлены не станцией «Урала», в чем принявший сообщения минный квартирмейстер был абсолютно уверен. По его словам, станция «Урала» работала совсем не так. Но депеши были явно не японские, так как позывные наместника и все кодовые слова расставлены правильно. Такой «дальнобойный» передатчик был еще на «Орле». Видимо, станцию флагмана, считавшуюся к моменту начала операции безнадежно бракованной, все же смогли заставить работать.

Еще при разработке операции во Владивостоке в случае успешного захвата Цусимы планировалось сразу выслать большие вспомогательные крейсера в рейд на восемь-десять суток вдоль тихоокеанского побережья Японии. По расчетам штаба, для этого на них должно было остаться достаточно угля, даже после перегрузки части топлива в угольные ямы броненосцев и крейсеров третьей и четвертой ударных групп, обеспечивавших оборону Цусимских островов.

Но после гибели «Риона» и «Кубани» полная бункеровка всех уцелевших кораблей флота из трюмов двух остававшихся пароходов-крейсеров почти полностью их опустошила, и теперь для подобного вояжа уже требовалась промежуточная остановка для пополнения угольных запасов. Это ломало все первоначальные планы и вызывало некоторое замешательство в походном штабе Рожественского.

Догрузиться углем в любом из нейтральных портов до нужного объема, уложившись в отведенное для стоянки время, было не реально. Кроме того, это облегчало противнику перехват крейсеров. А отпускать уголь из трюмов «Анадыря» считалось крайне не желательным, так как никаких источников пополнения угольного запаса на Цусиме не было, и никто не мог гарантировать, что он появится в ближайшее время.

Трофейный японский уголь был плохого качества и в недостаточных количествах, так как большую его часть, вместе со всем боевым, успели сжечь на складах остатки гарнизона Озаки. Планировали уже отменить крейсерство, отпустив «Днепр» и «Терек» обратно во Владивосток, с последующей бункеровкой в базе и прорывом в Тихий океан через пролив Цугару или Курильские острова. Это было довольно легко выполнимо, но серьезно задерживало и осложняло дело.

Нежданная телеграмма с «Олега» о перехваченном угольном пароходе и безопасной стоянке южнее Кореи оказалась очень кстати. Уже в ночь на 25 июня капитаны второго ранга Скальский и Панферов были вызваны на борт флагмана, где получили приказ немедленно выйти в море и пакеты с боевыми инструкциями для них и Добротворского с угольщиками.

Сразу после возвращения своих командиров оба уцелевших парохода-крейсера, следуя за тральным караваном под эскортом всех наличных минных сил, скрытно покинули Цусима-зунд и полным ходом ушли на юг. Контактов с противником не было. После успешной вылазки подводных лодок японцы прекратили все передвижения вокруг Цусимы даже ночью. Теперь блокада, если это можно было так назвать, осуществлялась только дальними дозорами.

Оба парохода-крейсера, еще до того как они разделились, видели утром с одного из дозорных «Мару», дежуривших в двадцати милях южнее мыса Коозаки, и даже верно опознали, но перехватить сразу не смогли. Потом контакт был потерян.

Обнаруженный японцами выход к югу от Цусимы этих двух крейсеров с большой автономностью еще на несколько дней задержал возобновление нормального японского судоходства в Восточно-Китайском и Желтом море, а бронепалубные крейсера контр-адмирала Уриу сожгли немало угля, прочесывая море в их безрезультатном поиске. Командование флота продолжало накапливать силы в Мозампо, для обеспечения надежной нейтрализации главных сил русской эскадры. Но все эти усилия не увенчались успехом. Рожественский снова нанес неожиданный и болезненный удар.

Воспользоваться представившейся несколько позже, невероятно дорогой ценой, возможностью перебросить скопившиеся у западного побережья империи грузы для армии русские также не позволили, неожиданно нанеся дополнительные потери транспортному тоннажу, а самое главное – международному престижу.

В конце концов, только в середине июля движение армейских транспортов было возобновлено, но только в составе охраняемых броненосцем «Фусо», крейсерами и канонерками конвоев. С потерей Цусимы общий объем перевозок между метрополией и портами Кореи и Китая после столь длительного перерыва сократился в несколько раз. Это посадило армии маршала Оямы на «голодный паек». Подвоз военных грузов из Европы отныне также стал недостаточным и нерегулярным.