Виктор Дубчек - Красный падаван-2: Наш человек на небе

- Дмитрий Михайлович, нашёл! — сказал динамик. — Расхождение фиксирую в двенадцать метров, даже поменьше. Доставать не буду, он в снег ушёл глубоко, разрешите не доставать? Вхождение фиксирую несомненное!

- Разрешаю. В укрытие уходите, мы сейчас серию работаем.

- Слушаюсь! Подтверждаю в укрытие.

Генерал повернулся к Калашникову.

- Двенадцать метров... на такой дистанции — точность снайперская.

- Так ветра нет, товарищ генерал. Да и пристрелял я его заранее, вы же знаете. Тут упор бетонный врыт, тут цапфы приварены. По рискам поставил да работай себе, ничего.

- Пятьдесят миллиметров, на два с полтиной... — задумчиво проговорил Карбышев. — Нет, Михаил Тимофеевич, результат выдающийся. И отношу я его на счёт отсутствия именно что порохового заряда. Калашников польщённо приосанился.

- Но это частное моё мнение, — осадил его генерал. — Может статься, просто и повезло. Давайте-ка серию сработаем.

Он щёлкнул тангентой передатчика:

- Осипов, вы там в укрытии?

- Так точно, Дмитрий Михайлович. Всё чисто, подтверждаю.

- Давай, Михаил Тимофеевич, — кивнул Карбышев, отходя с рубежа и облокачиваясь на тележку с боеприпасами. — Сколько?

- Сначала три давайте, товарищ генерал, — ответил Калашников, деловито подтягивая матерчатую ленту со вздутыми карманами; из карманов торчали хвосты пятидесятимиллиметровых практических мин. — Я тут из брезента пошил сам, не очень ровно получилось. Но ничего, в крайнем случае зажуёт просто, это ничего. Вот здесь нитка рвётся, снаряд падает... сейчас, я лучше так покажу.

Он ухватился за приваренный сбоку болт и оттянул казённик... по крайней мере, другого названия для этой хлипковатой дверцы на пружине Карбышев сходу не подобрал. Продёрнув край ленты куда-то вглубь каморы, сержант отпустил болт; пружина захлопнула казённик.

- Вот и всё, — сказал Калашников. — Разрешите приступать?

- Приступай, орёлик, приступай, — кивнул генерал.

Михаил Тимофеевич кашлянул, потёр ладони и потянул за проволочный спуск.

- Ча-ча-бульк! — радостно сообщила труба. Клочья разорванного брезента осыпались на снег.

- Извините, — развёл руками изобретатель, — пока лента только одноразовая получилась. Слишком быстро тянет он её.

- Это всё?

- Ну да, товарищ генерал. Все три ушли.

Первым делом Карбышев склонился к бетонному блоку. От трубы дохнуло жаром, снег вокруг основания развезло слякотью. От основания в сторону крепости тянулся толстый силовой кабель в ядовито-оранжевой оплётке. Генерал присел на корточки, достал из футляра очки и проверил риски на стальных цапфах.

- Я так понимаю, без отката? — с некоторым недоверием уточнил он, разгибаясь и отряхивая колени. — Нагруженный ствол? Призрак авантюриста Курчевского одобрительно покачал налысо бритым черепом.

- Отдача, конечно, есть, — сказал Калашников, который призраков не видел, потому не боялся. — Но слабая очень. Я так придумал, за счёт воздуха. Видите, отверстия внизу? Поскольку пороховой заряд отсутствует, то и казённую часть закрытой делать ни к чему.

Он бодро развернул очередной чертёж; чертежи у Михаила Тимофеевича вечно выходили на диво кустарные — не поспевали руки за головой. На его счастье, Карбышев придираться не любил.

- Вот эти отверстия? — с любопытством спросил генерал

- Ага, так точно. Мина выходит по каналу, а сюда течёт воздух. Потом... видите?.. получается, что вся отдача как бы воздуху и передаётся — если совсем рядом встать, почуете, как по сапогам шибает. Отсюда точность такая хорошая.

- Осипов? — сказал Карбышев в передатчик. — Ну что там у вас? На том конце «эфира» молчали.

- Осипов!

- Три наблюдаю! — ожила рация, — Дмитрий Михайлович, три накрытия, все три в пределах пятнадцати метров от репера.

- Под обстрел полез?!

- Виноват, Дмитрий Михайлович! — разухабисто доложила рация.

- Болван, — под нос себе пробормотал Карбышев. — В укрытие, марш бегом! Ещё раз выкинешь — на Большую землю отправлю. И, не слушая оправданий, выключил переговорник.

- Точность — снайперская, — принуждая себя отбросить раздражение, сказал он Калашникову. — Наличие режима автоматической стрельбы — прекрасно. В целом, концепция мортиры — прекрасная.

- Миномёт... — вставил Михаил Тимофеевич.

- Мортира, — отрезал Карбышев. — Строго говоря, это всё-таки мортира. Хотя предвижу, что называть станут именно что миномётом. Схемочку сюда, пожалуйста... Нет, самую первую. Так-с...

Генерал углубился в чертежи.

- Так-с, вот этого не понимаю, — сказал он спустя пару минут. Дмитрий Михайлович никогда не стеснялся признаться в неведении. — Вот это — что за кольца?

- Соленоиды, — отрапортовал Калашников. — Включаются на короткие интервалы времени, строго последовательно — от нижнего к верхнему. Вот электрическая схема.

- Труба металлическая.

- А и катушки изолированные... вот в разрезе, товарищ генерал. Я когда в ангаре работал, случайно катушки замкнул, а в них как раз напильник лежал... Ну и шибануло!

- Что шибануло?

- Гауссова сила. Чуть товарища Двуула не убило. Ну, я тогда и подумал: раз она с такой силой шибает — ничего, надо попробовать.

- Стоп, орёлик, — сказал Карбышев. — Значит, вот эти соленоиды... здесь и здесь... а замыкаешь-то как?

- По очереди, товарищ генерал. Сперва вручную самую нижнюю — она мину тянет, та контакт перемыкает на вторую катушку. А третью я поставил ещё дальше, потому что к этому времени у снаряда скорость возрастает. Ну вот. И получается, что магнитное поле этот снаряд протаскивает по всему стволу, разгоняет и-и-и... бац!

- Эт' точно. Гауссова пушка, значит.

- Ага, так точно.

- Мда. А в основе-то технология союзников.

- Катушки — да, у товарища Двуула позаимствовал. Хотя их как раз ничего не стоит воспроизвести. А миномёт... виноват, мортира — это уж я сам придумывал. Помните, Вы говорили с репульсорами разобраться? Ну вот. Только я не сразу с репульсорами разбираюсь, а по мере сил. Гаусс — это ведь совсем гораздо проще.

Карбышев задумчиво поводил большим пальцем по чертежу.

- Фактически, сразу рабочий образец... не скажу, что случай в мировой практике уникальный — но однако. А с ремонтопригодностью как? Даже более общо: с технологичностью? Всё-таки канал ствола, соленоиды...

- Ничего, товарищ генерал, — с заметной гордостью сказал Калашников. — Я Вам сейчас натурно покажу.

Он подскочил к своей установке, выхватил из кармана ключ и в пару взмахов расстегнул хомуты, опоясывавшие ствол. Судя по уверенности движений, операция для сержанта была привычная; парень явно готовился к демонстрации. Гордынька у Михаила Тимофеевича в подобные моменты прям

- таки зашкаливала; впрочем, пусть его — заслужил.

Ствол кустарного миномёта... ну, пусть «миномёта», не суть... распахнулся вдоль, как новые ворота.