Виктор Дубчек - Красный падаван-2: Наш человек на небе

- «Лучом смерти» распилил, — сказал Калашников. — Требования к прочности гораздо ведь ниже, не разорвёт. А собирать-ремонтировать куда как легче. Я, например, ещё не сразу расстояния между катушками подобрал. И силу тока... да и вообще. Но главное — что прочность материала не требуется. Можно даже бракованные стволы от других систем брать... Карбышев довольно долго изучал конструкцию.

Конструкция его радовала.

Всякий военный, — в особенности военный инженер, — по роду деятельности обязан быть «редукционистом»: сокращать поголовье вражеских солдат, потери среди собственных — и расходы, расходы на ведение боевых действий. Что там требуется для войны, дорогой товарищ Джан-Джакопо?.. Увы, сами по себе деньги ничего не стоят — значение имеет лишь соотношение расходов и прибылей; и не так уж важно, в чём их измерять. В этом смысле танк, который на поле боя проживёт, дай бог, десяток минут, не должен быть слишком сложным — «сложный» равно «дорогой», а «дорогой» означает, что сам факт изготовления такой машины нанесёт тебе больший ущерб, чем врагу. То же верно и для артиллерии; и в кустарных очертаниях калашниковского «миномёта» прозорливый Карбышев усматривал потенциал преизрядный, мортирным делом далеко не исчерпывающийся. Однако всякий учёный непременно должен обладать наставнической жилкой; Дмитрий Михайлович решил зайти непрямо.

- Безоткатная, бездымная, бесшумная артиллерийская система, — произнёс он раздумчиво. — Ещё и на порохе великая экономия, ибо электрическая. А ты, Михаил Тимофеевич, в курсе ли, кто электрическую лампу накаливания изобрёл?

- Русский электротехник Лодыгин Александр Николаевич! — отрапортовал Калашников.

- Верно, — кивнул генерал. — Только ведь не он один изобретал. Часто так бывает: подходит наука к очередному рубежу, проявляется вдруг очередная задача, — наиочевиднейшая, быть может, задача, — и сразу множество людей кидаются её решать. Или не кидаются, а степенно приступают, это уж у кого какой темперамент.

- Ну, лучше уж кинуться, — уверенно сказал сержант, — а то ещё обгонит кто-нибудь. Вон, буржуи вообще уверены, что лампу ихний Эдисон изобрёл.

- «Их».

- Так точно, «их». Виноват.

- А ты знаешь, как Эдисон лампу-то «изобретал»? — спросил Карбышев, пренебрежительной усмешкой выделяя последнее слово. — Нет? Ну вот как было.

Он наклонился к обесснеженной земле, сорвал прошлогоднюю травинку, зажал между пальцев:

- Вот нить. По ней течёт ток. Нить нагревается. Тепло преобразуется в излучение. Это — желаемый эффект. Но то же самое тепло заставляет нить перегорать. Этот эффект — побочный, вредный.

- Тогда Лодыгин поместил нить в герметичную стеклянную банку и воздух откачал, — уверенно сказал Калашников. В школе парень учился накрепко, по-крестьянски.

- А Эдисон?

- Не могу знать, в учебнике не сказано.

- Я тебе скажу. Эдисон принялся перебирать материалы. Сделал нить, пустил ток, нить сгорела — Эдисон берёт другой материал. Методично, последовательно, тупо. А нить — всё равно перегорает! Представляешь, шесть тысяч материалов перебрал.

- Зачем? — осторожно спросил Михаил Тимофеевич.

- Потому что идиот, — спокойно объяснил Карбышев. — Мало что идиот — ещё и безграмотный идиот.

- Ну уж — идиот. Скажете...

- Умный да грамотный — откачает воздух: нет окислителя — нити не в чем гореть. Лодыгин так и сделал. А идиот будет долбиться в стену, хотя рядом, — шаг шагни, — дверь открытая. Природа к человеку не зла! Дверей открытых в мире предостаточно.

- Товарищ генерал, — сказал Калашников после продолжительного раздумья. — Вы ведь не просто так про лампочки? Вы ведь на самом деле про мой миномёт говорите?

Карбышев за уголок подцепил схему.

- Смотри, орёлик. Вот ствол в разрезе. А вот ты дульную скорость

прикидываешь... неграмотно прикидываешь, кстати говоря, здесь v должно в квадрате быть.

- Виноват.

- Не беда. Главное, что скорость снаряда у тебя ограничена скоростью переключения соленоидов — это я исхожу из предположения, что каждая из катушек обладает достаточной мощностью на своём участке канала. Так?

- Так, товарищ генерал. И ещё сопротивление воздуха.

- Молодец. Думал, дольше тебя подводить придётся.

- Не, я сам уж понял. На больших скоростях пренебрегать уже нельзя.

- Значит, сопротивление воздуха — но ещё и трение металла снаряда о металл канала. Смекаешь, орёлик?

- Система линейных уравнений получается, — неуверенно смекнул Калашников. — Которую можно свернуть относительно... относительно неизвестной...

Карбышев терпеливо ждал.

- Товарищ генерал, Дмитрий Михайлович, — сказал изобретатель. — Да ведь не бывает пушек вовсе без стволов!..

Карбышев послюнявил карандаш, жирно отчеркнул несколько символов. Обвёл слагаемое в одном уравнении, в следующем... Калашников машинально кивал.

- Получается, надо придумать, — сказал Карбышев. — Либо в дверь — либо сквозь стену.

Он видел, что парень уж принимает его правоту. Нет, не генеральскую правоту — ах, куда как легко сержантику соглашаться с генералом! И сложно спорить; за то и ценил Дмитрий Михайлович своего лобастого протеже, что спорил тот, и никогда не уступал правоте генеральской — но охотно признавал справедливость математических выкладок.

- Хорошо, — сказал Калашников, — хорошо... выходит, ствол вообще убрать?

- Вообще — не надо: стрелять не будет. Надо думать.

- Так... товарищ генерал! Стойте, стойте! Так мы ж в системе ещё одно неизвестное забыли: а мощность катушек учесть?

- Молодец, — сказал Карбышев, указывая на силовой кабель. — От крепости запитал пока?

- Так точно. Через мастерские кинул, считаю, что шина бесконечной мощности. Я пробовал с нашим генератором...

На последних словах сержант заметно приуныл.

- И что, не тянет? — с улыбкой спросил Карбышев. — Сам ведь смекаешь, без автономного источника питания смысла в твоём миномёте немного.

- Никак нет. Я думал пока стационарные установки организовать. Для защиты ближних подступов, наверное. Пока, как Вы говорите, дверь не откроется.

- Мда, орёлик. Ну, ладно: открою я тебе дверь. Ты про электрокристаллы слыхал ведь уже?

- «Энерго», — сказал инженер. — Правильно — энергокристаллы. И мы их называем «твёрдые сланцы». Из соображения секретности.

- Вулкан — и сланцы? — с сомнением уточнил Артамонов.

- День чудесный... — пробормотал Лаврентий Палыч. — Ортосланцы как раз магматического происхождения. Насколько я помню. Инженер замялся:

- Честно говоря, не знаю, товарищ Берия, я только спектроскопист. Но вы же понимаете, это условно, для секретности...

- Если «для секретности», — резко сказал Берия, — то я «товарищ Петров». А если...

- Не ругайтесь, товарищ Петров, — донеслось со стороны временного причала. — Гражданскому человеку время нужно привыкнуть.