Александр Михайловский - Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока [сборник]

Можно устроить немцам блокаду наоборот. То есть если мы будем удерживать Псков, Дно и Ивангород, то уже через месяц-другой немецким солдатам нечего будет есть и нечем будет стрелять. Разворот фронтом на север группы армий «Центр» заставит фон Клюге растянуть свой фронт. А по времени это будет довольно долго – до месяца. Сроки же операции рассчитаны нами так, что сразу по ее завершении наступит весна и распутица, что отложит немецкие контрдействия до середины мая. А к тому времени мы фрицам еще немало новых забот организуем, и им уже будет не до 18-й армии.

– Хорошо, – кивнул Сталин, – звучит заманчиво. Поскольку товарищ Рокоссовский и товарищ Бережной уже доказали, что способны осуществлять подобные планы, то есть мнение принять план операции «Молния» за основу. Датой начала наступления для Волховского фронта будет 18 февраля, а датой начала основной фазы операции – 25 февраля. Ставка Верховного Главнокомандования рассчитывает, что блокада с города Ленина будет снята, а гитлеровским захватчикам нанесено очередное поражение. – Вождь посмотрел на Василевского: – Вы согласны со мной?

– Да, товарищ Сталин, согласен, – ответил Александр Михайлович.

– Тогда все свободны…

Я уже повернулся в сторону двери, когда услышал сакраментальную в данной ситуации фразу:

– А вас, товарищ Бережной, я попрошу остаться…

Пять минут спустя, там же

Генерал-майор Бережной

– Ну, товарищ Бережной, здравствуйте. – Сталин прошел на свое место и жестом гостеприимного хозяина предложил мне присесть на стул, стоящий напротив. – Давно мечтал увидеть вас лично. Думал, что за люди такие, наши потомки, о чем думают, чем дышат? Товарищ Ларионов слишком далеко, да телефон не дает того, что можно понять, общаясь с человеком с глазу на глаз. Я представлял вас немного другим – былинным героем, а вы, оказывается, обычный человек, ничем не примечательный, только слегка усталый.

Я невесело улыбнулся.

– Товарищ Сталин, поверьте, что сейчас на войне, когда знаешь, за что сражаешься и против кого, намного легче, чем мне было в мирное время, когда сразу и не поймешь – кто враг, а кто друг, и откуда ждать удара. Поверьте, было у нас такое проклятое время, когда мы уже не чувствовали себя хозяевами в своей стране, а наши «заклятые друзья» глумились над нами, как над побежденными. Глава американской разведки даже прошелся по Красной площади, хвастливо заявив снимавшим это западным корреспондентам, что «здесь на площади, возле Кремля и Мавзолея, совершаю я одиночный парад победы». Дальше уже ехать было некуда… А здесь совсем все по-другому.

Сталин улыбнулся в прокуренные усы.

– Тут, товарищ Бережной, тоже немало замаскированных врагов. Совсем недавно, благодаря полученной от вас информации, мы выявили целую сеть затаившихся троцкистов. Не буду называть фамилий, вы их и сами прекрасно знаете…

Если вождь этим заявлением решил проверить меня на вшивость, то я ничего, кроме чувства удовлетворения, не испытал. Понятно, что речь идет о ныне покойном товарище Х и террариуме его партийных единомышленников. Я устало пожал плечами.

– Товарищ Сталин, должен сообщить вам, что когда я узнал о кончине главного фигуранта, то скорбь моя не продлилась дольше одного мгновения. Только немного жаль, что все так быстро кончилось. Я понимаю, война, не время для шумных процессов.

Вождь покрутил в руках трубку.

– Мы не рассчитывали на такой эффект. Было мнение перевести его в какую-нибудь глушь, подальше от фронта, присмотреться к его связям… А он – бац, и застрелился. – Сталин в сердцах выругался по-грузински, а я сделал вид, что не понял им сказанное. – Но давайте не будем об этом, товарищ Бережной… Меня интересует ваше мнение о советской власти. Вы ведь были уже взрослым и опытным человеком, когда она пала. Почему так произошло, и кто в этом виноват? От Гитлера отбились, от Трумена отбились, а тут какой-то Горбачев. Товарищ Берия выяснил, все перестройщики – это дети явных и тайных троцкистов. – Голос вождя задрожал от с трудом сдерживаемого гнева. – Товарищ Бережной, скажите мне, почему так случилось?

– Товарищ Сталин, – сказал я, взглянув прямо в глаза вождю, – я ведь тоже много думал об этом. В конце 1989 года стало мне понятно, что мы катимся в пропасть. По роду службы мне довелось прочитать аналитическую записку тогдашнего главы КГБ СССР Крючкова. Вот, что он писал: «По достоверным данным, полученным Комитетом государственной безопасности, в последнее время ЦРУ США на основе анализа и прогнозов своих специалистов о дальнейших путях развития СССР разрабатывает планы по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию социалистической экономики… Американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления политикой, экономикой и наукой Советского Союза… Руководство американской разведки планирует целенаправленно и настойчиво, не считаясь с затратами, вести поиск лиц, способных по своим личным и деловым качествам в перспективе занять административные должности в аппарате управления и выполнять сформулированные противником задачи. При этом ЦРУ исходит из того, что деятельность отдельных, не связанных между собой агентов влияния, проводящих в жизнь политику саботажа в народном хозяйстве и искривление руководящих указаний, будет координироваться и направляться из единого центра, созданного в рамках американской разведки… По заявлениям американских разведчиков, призванных непосредственно заниматься работой с такой агентурой из числа советских граждан, осуществляемая в настоящее время американскими спецслужбами программа будет способствовать качественным изменениям в различных сферах жизни нашего общества и, прежде всего, в экономике. И приведет в конечном счете к принятию Советским Союзом многих западных идеалов».

К сожалению, именно так все и произошло. Так называемый ГКЧП – это, скорее, провокация, ускорившая падение социалистического строя в СССР, чем попытка исправить сложившуюся ситуацию. О чем-то подобном вы, Иосиф Виссарионович, писали в вашей работе «О политической стратегии и тактике русских коммунистов». А именно… Простите, цитирую по памяти, – я наморщил лоб и начал: – «…удар не только не послужит исходным пунктом нарастающих и усиливающихся общих атак на противника, не только не разовьется в громовой сокрушающий удар, а…»

Сталин, улыбнувшись, продолжил:

– «…наоборот, может выродиться в смехотворный путч, угодный и выгодный правительству и вообще противнику в целях поднятия своего престижа и могущий превратиться в повод и исходный пункт для разгрома партии или, во всяком случае, для ее деморализации».