Александр Михайловский - Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока [сборник]

Матросы, унтер и два рядовых – внешне полная копия своего командира. Такая же форма со снаряжением, такие же карабины, такие же жесткие лица, смотрят – как целятся.

Немая сцена – прямо как у Гоголя. Потом поручик прикладывает руку к черному берету:

– Старший лейтенант Никитин, морская пехота Черноморского флота. С кем имею честь?

Рука, приложенная в ответ к кепке, слегка дрожит. Но полковник старается держать марку, внешне сохраняя спокойствие.

– Генерального штаба полковник Игнатенко Виктор Петрович, – говорит он. – Скажите, старший лейтенант, что все это значит? Чекист и офицер, чуть ли не в обнимку! Андреевский флаг рядом с советским!

Поручик таинственно улыбнулся.

– Уважаемый Виктор Петрович, вы же закончили Академию Генерального штаба, и не мне вам объяснять, что есть вещи, которые знать должны далеко не все. Начальная причина всех последних событий – это секрет, который опасен для тех, кто его узнает. Вон, к примеру, Черчилль помер, узнав нечто… А ведь такой живучий был, собака.

– Гм, – прищурился полковник, – а я вот грешным делом думал, что Англия ваш союзник… А вы так о Черчилле…

– Союзники бывают разные, господин полковник, иные – такие, что и врагов не надо, – усмехнулся поручик.

Полковник Игнатенко, очевидно, был того же мнения, потому что пожал плечами и кивнул:

– Наверное, вы правы, поручик, эти «джентльмены» ищут лишь для себя выгоду и ради нее могут ударить союзника ножом в спину. Попомните мое слово, с господином Сталиным, как только пропадет в нем нужда, они поступят точно так же.

– С товарищем Сталиным, господин белый полковник! – вдруг нервно выкрикнул чекист дрожащим от ярости голосом.

Мы все напряглись, но поручик быстро разрядил обстановку:

– Товарищ младший сержант госбезопасности, – сказал он спокойным, почти равнодушным голосом, – прошу вас запомнить на будущее – здесь нет белых или царских офицеров. Здесь есть только русские офицеры. Вы помните, что недавно сказал товарищ Сталин: «Гражданская война закончилась, забудьте. Все, кто хотят сражаться с фашизмом, должны получить возможность это сделать», – так что задумайтесь над словами Верховного Главнокомандующего.

Это нравоучение поручика подействовало на чекиста как ушат холодной воды. Он отошел к трапу и больше участия во происходящем не принимал. А мы были удивлены и озадачены.

Поручик тем временем снова повернулся к полковнику Игнатенко.

– Виктор Петрович, надеюсь, я не ошибся: среди здесь собравшихся все русские офицеры?

– Нет, господин поручик, вы не ошиблись, мы все русские офицеры и хотим защищать Россию от напавших на нее германцев. Как сказал Антон Иванович Деникин, во искупления греха Гражданской войны. Мы хотим попасть на Родину вместе с нашими сыновьями… У кого они есть, конечно. Мальчики, понятно, еще не офицеры, и мы считаем их кем-то вроде вольноопределяющихся.

Поручик пробежал взглядом по лицам собравшихся. На некоторых из них отчаянье, упрямство, надежда, наивная решимость «искупить кровью». Видимо, довольный увиденным, он кивнул:

– Хорошо, господин полковник. Скажите, какова ваша конечная точка назначения?

Ответ полковника Игнатенко был коротким, как последняя затяжка сигаретой приговоренного к расстрелу:

– Севастополь!

– Отлично, – кивнул поручик. – В Севастополе вас встретят. Мы предупредим кого нужно. – Он как-то странно прижал ухо к плечу, будто вслушиваясь в нечто, что было внутри него. – Да, так точно. – Потом поручик снова посмотрел на полковника: – Виктор Петрович, на сборном пункте в Севастополе все желающие настоящего дела пусть спросят гвардии майора Тамбовцева. Он вас определит в бригаду генерал-майора Бережного. За сим, господа, позвольте пожелать вам благополучного плавания. Нам пора. И не бойтесь, все будет хорошо.

Сразу после этих слов по трапу в катер спустился сначала сержант-чекист, потом матросы, а последним поручик Никитин. Взвыл мотор, и, оставляя за собой белопенный след, катер рванулся к кораблю. Мы все стояли, как громом пришибленные.

– Да, дела, – сказал кто-то. – Ничего не пойму. Дело ясное, что дело темное.

– Ничего не сказал, – ответил другой голос, – но обнадежил.

А я вспомнил, что когда-то году этак в шестнадцатом, довелось мне встретиться на фронте со штабс-капитаном Василевским. Хоть и было то знакомство шапочным, но вырос Александр Михайлович в Красной России в большого человека. Генерал-лейтенант, фронтами командует…

Эх, может, в восемнадцатом не к белым надо было идти на Дон, а к красным – в Москву? Кто знает, может, и лежал бы я сейчас в сырой земле, как поручик Тухачевский? А может быть, и армиями и фронтами бы командовал? Размечтался ты, Петр Петрович, жизнь ведь уже не переиграть…

Одно ясно – кто на свою землю под чужим знаменем придет – проклят будет, кто за свою землю ляжет – свят. Может, потому мы, белые, красным проиграли, что связались с Антантой и, поверив щедрым обещаниям «союзников», призвали в Россию на помощь всякую заморскую дрянь – англичан, французов, японцев, турок, германцев, американцев и даже поляков… Где-то, говорят, даже греки отметились. Потому и проиграли ту войну, что, ослепленные ненавистью, землю свою предали. А те, у которых и по сей час пелена с глаз не спала, Гитлеру в СС служат, с большевизмом воюют…

Пароход начал набирать ход, стремясь скорее приблизиться к безопасному для нас турецкому берегу. А я все стоял на корме и смотрел на запад, куда ушла русская эскадра. И думал: как нам теперь жить дальше-то?

29 января 1942 года, вечер.

Атлантика, сто миль западнее Лиссабона. АПЛ «Северодвинск»

Сегодня ночью радиооператоры БЧ-4 перехватили «квитанцию» немецкой подводной лодки, направляющейся из базы 2-й флотилии подводных лодок в Лорьяне на коммуникации союзников в Центральной Атлантике. Спустя два часа сообщение было расшифровано, а местоположение подводной лодки, идущей в позиционном положении, точно определено. «Северодвинск» догонял свою жертву со скоростью тридцать узлов. Операция «Подводный гром» началась.

Ровно в пятнадцать часов семнадцать минут по местному времени подводная лодка U-129 из флотилии «Зайцведель» и ее командир, корветтен-капитан Асмус-Николай Клаузен, стали бестелесными призраками, существующими только в радиоэфире. Выпущенная с тридцатиметровой глубины бесшумная самонаводящаяся электроторпеда УСЭТ-80 разворотила корпус немецкой субмарины. Взрыв трехсот килограммов взрывчатки произошел в районе рубки, так что из команды U-129 не спасся никто, даже стоявшие на мостике командир и штурман. В противном случае «Северодвинск» должен был всплыть, и бойцы СПН ГРУ зачистили бы оставшихся в живых. Убедившись, что дело сделано, капитан 1-го ранга Верещагин направил свой подводный крейсер в сторону Лиссабона.