Александр Михайловский - Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока [сборник]

Контр-адмирал Ларионов, командующий этой эскадрой, очень хорошо о вас отзывался. Да и их флагманский корабль носит ваше имя. Не опозорьте такого доверия и уважения к себе.

На этом все. Товарищ Берия инструкции от меня уже получил. Если что – штаб особой мехбригады и флагман эскадры имеют со мной прямую связь. Поскольку дело масштаба ОВ, то, – Сталин провел рукой по аппарату связи, – при любой проблеме выходите на связь немедленно. А теперь все, товарищи, самолет уже ждет вас!

7 января 1942 года, 15:15.

Примерно на полпути между Констанцей и Севастополем

Мерно гудят моторы бомбардировщиков. Целых три девятки грозных Хе-111 первой группы 100-й бомбардировочной эскадры мерно месят винтами воздух в заоблачной восьмикилометровой выси. Перед ними поставлена задача – утопить пережидающую шторм на траверзе Евпатории большевистскую эскадру. В составе которой – вы только подумайте! – даже авианосец.

Ведет асов люфтваффе к цели командир группы майор Гельмут Кюстер. Над головами пилотов, стрелков и штурманов вечно голубое на такой высоте небо. Слепящее полуденное солнце, сейчас, в январе, стоит довольно низко над горизонтом по правому борту. С той стороны немецкие стрелки не ждут никакой угрозы. Там, в двух сотнях километров, турецкий берег.

Внизу бушует шторм, и большевистский авианосец сейчас беспомощен. Налет будет, как всегда, внезапным и уничтожающим.

Позавчера в полдень группа приземлилась на аэродроме под Констанцей, потому что конечный пункт назначения – Саки – оказался захваченным большевистским десантом. Вчера весь день погода была нелетная, над Констанцей бушевал ураганный ветер. И только сегодня, когда все немного стихло, метеорологи разрешили вылет.

Никто из немецких пилотов, даже Кюстер, не знал, что они уже стали жертвенными барашками. Еще тридцать пять минут назад двадцать семь отметок появились на радарах «Кузнецова». Большая высота – это еще и высокая радиозаметность. Пятнадцать минут назад от взлетной полосы аэродрома Саки оторвались два истребителя Миг-29К…

Две появившиеся на горизонте черные точки стрелки бомбардировщиков не заметили, потому что те зашли со стороны солнца. Экипажи «хейнкелей» оставались в полном неведении до самого последнего мгновения, когда, как им показалось, из солнечного диска на головную девятку брызнули очереди из пушек. Техники подвесили под крылья истребителей по две спаренные контейнерные пушки ГШ-23-2 калибром двадцать три миллиметра. В результате получился шквал пушечного огня.

Немецкие самолеты не загорались, нет. Они просто рассыпались на части от попадания одного-двух снарядов. Надо еще сказать, что майор Скоробогатов вместе с ведомым зашли на цель с такого ракурса – справа, чуть сзади и сверху, – чтобы головная девятка состворилась в единую цель, когда каждый снаряд находил свою жертву. Ну, а радар и прицельно-навигационный комплекс сделали их стрельбу убийственно-точной.

Пилоты и штурманы следующих девяток сначала увидели только плотный поток пушечных трасс рубинового цвета, которые перечеркнули небо и обрушились на головную группу. Два бомбардировщика из крайней правой тройки – ведущий и правый ведомый – сразу же камнем пошли к земле.

Один, крутясь в беспорядочном штопоре, с оторванным почти у центроплана правым крылом, другой – с развороченной пилотской кабиной. Немецких летчиков не спасло хваленое бронестекло-флинтгласс, рассчитанное только на пули винтовочного калибра.

Еще секунда, и тридцатимиллиметровый снаряд попал ведущему левой тройки в район кабины нижнего стрелка. Взрыв оторвал хвостовое оперение вместе с куском фюзеляжа по самый центроплан. Вы видели, как падает топор? Бомбардировщик с оторванным хвостом идет вниз столь же изящно.

Потом в одной точке пространства-времени совместились немецкая бомба в бомболюке самолета майора Кюстера и русский тридцатимиллиметровый пушечный снаряд, выпущенный майором Скоробогатовым. В результате бурной страсти, вспыхнувшей при этой встрече, самолет Кюстера превратился в огромный огненный шар.

Когда немецкие летчики второго и третьего штаффеля снова обрели способность видеть, то впереди уже не было ни одного самолета.

Хотя нет, один «Хейнкель», густо дымя поврежденным правым двигателем, быстро снижался. Ослепленные вспышкой взрыва командира группы, немцы не успели рассмотреть – ни кто их атаковал, ни куда нападавшие скрылись. Штурманы и стрелки бомбардировщиков встревоженно крутили головами в поисках безжалостных убийц, но видели только безмятежную голубизну неба да белопенную поверхность облаков.

Два стреловидных силуэта выпали из белой пелены слева-снизу и из мертвой зоны пошли в атаку на второй штаффель. На этот раз немцы видели, кто и как их убивал. На атакующих самолетах затрепыхались огненные светлячки стреляющих пушек и пулеметов. Эфир заполнили проклятия и крики отчаянья. Кто-то ругался, кто-то молился, а кто-то безумно хохотал.

Все это с ужасом слышали офицеры штаба группы, оставшиеся на аэродроме в Констанце. Минули длинные, как вечность, пятнадцать секунд, и второго штаффеля тоже не стало. Командир третьего штаффеля гауптман фон Конрад отдал, казалось бы, единственно верный в такой ситуации приказ:

– Снизиться, уйти в облака и пробиваться к цели поодиночке.

– Хайль Гитлер!

Резко опустив нос, немецкие бомбардировщики быстро преодолели те восемьсот метров, что отделяли их от белоснежной поверхности облачного одеяла. И началась народная русская забава – веселая игра в жмурки. Только вот ищущий имел радар и был зряч. А вот тот, кто пытался спрятаться, оказался слепым простаком.

Майор Скоробогатов и его ведомый лейтенант Галкин, стреляя по отметке ИЛСа, уничтожали немецкие бомбардировщики один за другим. Экипаж гауптмана фон Конрада остался в воздухе последним, и теперь он летел неизвестно куда, стараясь маневрировать.

Что угодно, думал гауптман, только бы от него отстали. Крым совсем недалеко, они выбросятся с парашютами, лишь бы только ветер отнес их на землю.

Ужасные воздушные ямы кидали самолет вверх и вниз. Чтобы облегчить машину, штурман давно уже высыпал в море бомбовый груз – не до него сейчас.

Вот в разрывах облаков показалась покрытая белопенными барашками поверхность моря. А впереди, в нескольких километрах, благословенная полоска берега. Еще чуть-чуть. Две русские стрелы вывалились из облаков вслед за ними. Трасса одиночного снаряда слева, сдвоенная трасса справа. «Хейнкелю» был четко указан желаемый курс. Русские самолеты, как назло, находились в мертвой зоне сразу для всех огневых точек, и немецким стрелкам осталось только скрипя зубами от злости разглядывать удивительные стреловидные силуэты.