Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Крылья Руси [СИ с изд.облож.]

Алексей не знал, что эти его слова станут историческими. Более того, станут путеводными для всех царей земли Русской. Он просто сказал то, что думал. И пошел с войском, в простой одежде, так же, питаться с ними солдатской едой, так же штурмовать Большой Аланд, потому что иначе нельзя.

Так его научили.

Ты требуешь верности? Тогда будь верен сам. Честности? Тогда не стоит лгать. Храбрости? Готовности отдать жизнь за свою страну?

Докажи, что сам на это способен, а уж потом поговорим. Так-то.

Спустя триста лет русские цари будут повторять эту фразу, противопоставляя ее наглости политиков. Требовать от человека можно только то, что ты готов сделать сам. И иначе никак.

Иначе ты не царь, а дрянь.

Иван Морозов шел вместе с другом. Давным-давно один мальчишка признал другого старшим, давным-давно принес клятву верности – и изменять ей не собирался. Что бы ни случилось.

Так что вскоре после Рождества Христова, войско вступило на лед Балтики.

Если кто считает, что это была ровная и гладкая ледяная дорожка – о, нет. Отнюдь.

На Балтике нередки шторма и бури, волны взламывают лед, опять застывают причудливыми монолитами, по сути, лед залива – это хаос, это ледяные торосы, трещины, полыньи…

Навсегда запомнит Алексей эти несколько дней.

Несмотря на всю осторожность – сначала лед проверялся специальными шестами, потом уже шли люди, все равно жертв избежать не удалось. Хотя и не особенно серьезных. Сломанные руки и ноги, обморожения, носы, уши, пальцы, кое-где – ноги, хоть и предупреждали всех! Всем сказали, но «умники» всегда найдутся. Всем солдатам было выдано спиртное для «погреться», оно и понятно. Впьянь не напивался никто, но прикладывались часто, а водка – она такая. Крепкая.

Поневоле ноги будут вензеля писать.

Навсегда Алексей с Иваном запомнили этот поход. Особенно опасно было на подходе к островам – прибрежный лед не такой, как морской, вовсе не такой. Кто-то умудрился все же провалиться, и хотя их вытащили, все равно солдаты потом болели и умирали…

А иногда и вытащить не удавалось. Ледяная вода делала свое дело быстрее сабли или пули. Кто-то и вскрикнуть не успевал – холод сковывал тело, сдавливал грудь, убивал крик…

Армия шла. Медленно, но неуклонно приближаясь к Швеции.

Больше сотни человек поплатились жизнью в этом походе. Кто-то отморозил руки, пальцы… Как можно спать на льду? Хорошо в двадцатом веке – пенопласт, термоковрики и прочие радости. А тут?

Лапник, который несли с собой, звериные шкуры – и все. Страшно?

Да. Но выбора тоже не было. И люди шли вперед и вперед.

От одного острова к другому, через снег, лед, через мат и стиснутые зубы.

Второй день выдался намного тяжелее первого. Кто-то обморозился, кто-то устал, но люди не ворчали. Молча помогали друг другу, растирали обмороженные участки водкой, наносили на них гусиный жир, заготовленный в большом количестве – и шли вперед.

Снег, метель, торосы, через которые приходилось прорубать путь, дикая усталость…

Вторая ночь выдалась еще тяжелее первой, хотя бы потому, что люди уже устали. Но выбора не было. Алексей всем видом демонстрировал непоколебимую уверенность. Только Иван видел, что государь искренне сомневается в успехе своей затеи и безумно боится, что снегопад перейдет в сильный шторм. Безумно обидно будет умереть в шаге от цели.

Но мужчина держался молодцом, и стыдно было бы иначе, после тренировок в Дьяково и после всех походов. И глядя на него, держалась и вся армия.

А утром третьего дня на горизонте замаячил Большой Аланд. Крепость охранял примерно семитысячный шведский гарнизон, но могло ли это остановить русских?

Могли ли остановить их шведы, которые просто не ожидали нападения по льду?

Они даже укрепления занять толком не успели. Началась ожесточенная резня.

Алексей Алексеевич сам бы с удовольствием принял в ней участие, хоть согреться, но Иван удержал. Два часа хватило Аланду, чтобы пасть в руки русских.

Шведы потеряли более двух тысяч человек убитыми и около полутора тысяч раненными, русские – около тысячи убитыми и больше трех тысяч человек страдали от ран и обморожений. Но отдыхать было некогда.

Заняв крепость на Большом Аланде, государь принялся распоряжаться.

Тех, кто болен или ранен, оставляли ее гарнизоном. Им предстояло пройтись по всем островам и привести их к полной покорности. Не одна ведь крепость!

Есть и деревушки, и мелкие крепостцы – и все их надобно прочесать частым гребнем. Прошлый раз они Аланд вернули Карлу, в этот раз так уж не будет.

Те, кто боеспособен, а это было более пяти тысяч человек, перейдут залив по льду – к городку Грисслегамн. Аккурат в паре переходов от Стокгольма.

Захватить город – и идти на столицу Швеции. И никак иначе.

Вперед и только вперед!

Карл пытался нанести удар по Копенгагену? Не получилось?

Так ты и не русский, ты швед! А мы – русские. У нас – получится.

— Может, останешься?

— Вань…

— Я сам поведу войско. Алешка, пойми, это же не из трусости предложено… тебя сейчас никто не посмеет назвать трусом, даже если ты не пойдешь через пролив!

— И не из храбрости отвечено. Я не брошу своих людей. Да и… переговоры вести придется, сам понимаешь.

Иван понимал. Если удастся захватить Стокгольм, в руках Алексея окажется шведская королевская семья. И тут уж можно будет торговаться и договариваться с Карлом.

— Потомки назовут нас безумцами.

— Потомки будут нами гордиться.

Ночь русские войска потратили на отдых – и на следующий день выступили к Стокгольму.

Стоит ли говорить, что Грисслегамн пал, даже не попытавшись оказать сопротивления? Когда на берегу, словно из льда и снега, появились русские солдаты, бургомистр так растерялся, что и не подумал оказать сопротивление. Он был занят.

Молился.

Увы, русские оказались пострашнее всякой нечисти и не развеялись ни от креста, ни от святой воды. Правда, и грабить не стали. Просто разоружили гарнизон, заточили всех, за неимением лучшего, в казармы и объявили, что отныне город находится под властью русского государя. А кто не согласен – вперед, на лед.

Несогласных не оказалось. Так что Алексей объявил двухдневный отдых. Отоспаться, подлечиться – и вперед. На Стокгольм.

Нельзя сказать, что Диего Сармиенто де Вальядарес наводил ужас на Марию. Но… любить его точно было не за что. Великий инквизитор – такая должность… своеобразная. Нельзя сказать, что там все сплошь и рядом были фанатиками, нет. Фанатики – это рядовые, которых к власти и на километр подпускать нельзя. В верхи обычно выбивались властолюбцы и карьеристы, это было нормально и правильно. Но… де Вальядарес был искренне верующим. А что хуже – еще неизвестно.