Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Крылья Руси [СИ с изд.облож.]

Бухта выгорела очень основательно.

Кое-кто попытался увести судна прочь от опасности, но по храбрецам ударили испанские пушки. Скромный флот из тридцати кораблей под командованием того же адмирала Вальдеса, дождался, пока огонь прогорит, вошел в гавань – и ударил по городу из всех орудий.

А почему бы нет?

Кого там жалеть? Пиратов? Их семьи?

Вот уж что испанцам было совершенно не свойственно. К утру город лежал в развалинах, а испанцы высаживались на берег. Им предстояло еще долго чистить остров от остатков пиратов, но это были такие мелочи, по сравнению со сделанным!

Тортуга вновь принадлежала испанцам – и они намерены были отстаивать ее хоть от Людовика, хоть от самого дьявола, если тому вздумается явиться в гости.

Перебьется!

Зима 1694 года также не принесла военных успехов Людовику, зато в городах начали вспыхивать голодные бунты.

Денег в казне не было, к тому же умер Лувуа. И Людовик сдался.

Понимая, что военные действия на континенте можно тянуть не то, что годами – десятилетиями, он-таки пошел на мир с Леопольдом. Все вздохнули с облегчением.

Впрочем, 1694 год ознаменовался не только прекращением войны.

Княгиня Наталья Ракоци родила сына. Тоже Ференца, уже третьего по счету. Илона была счастлива, превратившись в самую любящую бабушку. Ее внук.

Продолжение ее и Ференца! Значит, ее род будет жить!

Счастливая Илона смотрела на невестку. Наталья улыбалась в ответ. Чувствовала она себя отлично, ребенок родился крепким и здоровым, а это давало шанс на будущее. Алексей предупреждал ее, что Ракоци необходимо минимум трое детей – и она обещала постараться. О побочной стороне она не думала. Старалась не думать.

Знала, что на нее охоту не откроют, но ее дети станут мишенью для Леопольда. А значит – нужно предполагать, что кто-то из них погибнет.

Да, именно так. Рожать детей, зная, что кого-то из них у тебя отнимут. Уже заранее предполагая, что не все доживут до взрослых лет…

Хотя… в Османской империи в гаремах так и рожают. Наложниц много, детей прорва, а султанский трон – один. Какие там добрые обычаи – и какой паучатник – горшок с тарантулами позавидует. Там-то яда всяко меньше.

Прокопий Аввакумович тоже поздравил царевну – и пообещал немедля отписать на родину. Государь счастлив будет, хоть и занят сейчас с лихвою.

Что у него?

Да, пустяк.

Война с Турцией.

Война разразилась не на пустом месте.

Освоение Закавказья проходило спокойно только до поры, до времени. Пока не было толкового великого визиря.

После Гуссейна-паши особо ни один не приживался. То проворовывались, то оказывались откровенными дураками, которых гнать стоило половой тряпкой. И – гнали. Иногда со смертельным исходом.

Сулейман достаточно прочно сидел на троне, опираясь на реформированную гвардию, остатки янычар бунтовать не рисковали, флот успешно самофинансировался за счет кораблей христиан, купцы торговали, но оставалось еще одно «звено»!

Рабы.

Раньше непрерывный их поток шел от татар. Крым поставлял Блистательной Порте львиную долю всех рабов, на любой вкус, цвет и размер. Сейчас же благодаря гнусным русским собакам, источник иссяк. А рабы-то требовались. Потому как товар достаточно активно портящийся.

Потрошить европейцев?

Турки так и делали, но это не удовлетворяло всех их потребностей. А потому усилился их натиск на Закавказье, особенно на Грузию, страдала Персия…

Первому это надоело его величеству Ираклию. Царю Картли.

А еще у него были возможности это пресечь. Как-никак, его жена – сестра государя московского, сам он жил на Москве долгое время, двое детей его сейчас учились на Руси, в царевичевой школе – и как тут не попросить шурина о ма-аленькой услуге?

Алексей Алексеевич тут же согласился – и дал отмашку царевичу Владимиру. А уж тот принялся обустраиваться на местах.

Официально – для защиты от турецких набегов. Для этого строились крепости, устанавливались пушки и корабли бороздили пространство Большого Театра (простите, Черного моря).

Туркам сие резко не понравилось, и они выразили протест.

Русские на протест вежливо ответили, что родственные связи сильнее всего. Как же родне, да не помочь? Так не будет! И предложили уважаемым туркам не бегать в эту сторону.

Турки, считающие (и не без оснований) все Закавказье своей личной вотчиной, сильно обиделись и не пожелали сносить обиду. Вместо обиды они снесли одну из построенных крепостей.

Тут уже обиделся царевич Владимир – он, понимаешь, строит, а кто-то ломает? А ну брысь из моей песочницы!

И на море начали пропадать турецкие корабли. Плыли – и нету. А где пропали, на кого наткнулись? Неизвестность. Ну так на то и море – Черное, что все черным-черно в их судьбе.

Султан почему-то (враги наврали, точно!) решил, что в пропаже кораблей виноваты русские – и заявил, что еще раз такое повторится – и он войну объявит. А море есть море…

Как будет писаться в сводках – от неизбежных на море случайностей.

Так что война грянула.

Конец августа.

— А хорошо, — заметил Алешка, вытягиваясь во весь немаленький рост прямо на чисто выскобленной палубе из золотистых досок.

— А то ж, — согласился второй воспитанник царевичевой школы – Михайла. Он ложиться не стал, резонно полагая, что долго им полежать не дадут. Так уж устроен мир – будь ты хоть семи пядей во лбу, а на корабле, куда попадаешь на практику, сначала все равно: подай-принеси-пошел вон, сопляк – не путайся под ногами! Этого не изменить, пока ты сам не добьешься, чтобы тебя уважали. Это естественно.

Вот Алешка – боярский сын, а Мишку к дверям приюта подбросили. Добрая царевна Ирина такие по всей стране устроила – там и поесть можно получить, и переночевать, а коли у девки грех приключился, так она и маленького может под дверь подкинуть. Все лучше, чем выкинуть! Стоит ли грех на душу брать?

Вот Мишку и подкинули. Мелкого совсем, двух лет от роду. Это сейчас он вымахал, что та оглобля.

Оба парня хотели связать свою жизнь с морем, оба легко подружились, несмотря на разницу в положении – да та и не имела значения в стенах школы. Все одеты в одно и то же, всех учат одинаково, а подзатыльники могут и княжатам доставаться! Что там!

Государыня царевна Софья (почему-то никому и в голову не приходило назвать ее боярыней Морозовой) вообще могла любого со двора прогнать – и никто ей возражать не смел. Правда, был только один случай, несколько лет назад, с воровством, но…

Мысли Алешки оборвал тычок друга.

— Лешка! Корабли!!!

Парень подлетел на палубе, вгляделся вдаль… И побелел на глазах, что та мука.

— Мишка, давай к капитану.

— Что там? — глаза у друга были куда как лучше Мишкиных.