Иван Басловяк - Морпех. Русский Уругвай [litres]

– А я тоже хочу заниматься! А то Киса мало слов знает.

Вот те на! Да тут еще и Киса говорящая проявилась! По извечной русской привычке моя рука дотянулась до головы и поскребла затылок. Да, вот так придешь домой с похода морского, а твой застоявшийся конь начнет тебе выговаривать за долгое отсутствие твоей задницы на его спине. Но последний и сокрушающий удар я получил от своей благоверной:

– Мог бы и покультурнее думать, не в казарме находишься, – прозвучала ее мыслефраза.

И тут же раздался смех. Ларита, Вито, Машунька громко смеялись! И даже Киса, незаметно подошедшая к столу, ощерила зубы в подобии улыбки.

– Вы что, все телепаты здесь? – раздался почему-то хриплый голос майора.

Я махом выдул бокал вина и произнес:

– Нет, не все. Только моя веселая семейка. Ну, возможно, еще человек несколько. Не беспокойся. Я или Вито, вон тот великовозрастный балбес, сын мой, что решил меня разыграть, научим тебя ставить блок. А то каждый, кому не лень, начнет своими мыслями тебе в голову лезть. А вы, девочки, как среди телепатов оказались?

– Прости, отец, – встав из-за стола, произнес Вито. – Ты жаловался, что кроме нас двоих более никто этой магией не владеет. Я тоже решил поискать способных людей.

– И не придумал ничего умнее, чем делать это в собственном доме! Люди – понятно, но кошку-то зачем?

– Так ведь именно она меня от немоты излечила…

– И ты ей решил в этом тоже помочь?

Паренек стоял, низко опустив голову. Но раскаяния в содеянном безобразии я в его сознании не нашел. Хулиган растет! Хорошо, что до коня, в самом-то деле, не добрался, мозгоправ доморощенный!

– Твой конь тупой, папа, – опять пошла мыслеречь дочурки. – Я на нем каталась, так он то, что я ему молча приказывала, не выполнял. Он меня не слышал. А дядя майор меня слышит, значит, он острый.

Хохотали все, включая и майора. Смеялись от души, смехом очищаясь от налипшей на сознание грязи и моральной усталости. Отсмеявшись, закончили затянувшийся обед. Я пригласил майора и Вито в кабинет. Туда же нам подали обязательный чай матэ. Вместо тривиальных соломинок, использовавшихся индейцами, матэ мы уже давно пили через серебряные бомбильи. Слово и выдумка – испанские. Кстати, удобное приспособление.

– Вито, – обратился я к сыну. – Еще кого из латентных телепатов нашел? Сиди, не вставай. Закон кают-компании.

– Да, отец. Восемь человек, с которыми я почти хорошо общаюсь мысленно. Но их возраст от пяти до четырнадцати лет. Троих нашел в возрасте семнадцати. Те слышат меня, но сами говорят плохо. Надо с ними заниматься, но я не знаю методики.

– Итого, одиннадцать. Что ж, неплохо! Многих проверил?

– Нет. Только тех, кого лично знаю. Остальных и взрослых не проверял. Надо много времени, а у меня служба воинская.

– Ясно. С методикой помогу. Иди сюда.

Вито подошел. Я встал и своим лбом прижался к его лбу. Между его и моим мозгом минимальное расстояние. Почти прямой контакт – наилучшее условие обмена. Через несколько секунд я оттолкнул его и приказал сесть.

– Теперь ты знаешь, что и как делать.

Я взял лист бумаги, написал несколько строк, приложил свою печать. Ту самую, где медведь держит бердыш в левой лапе – произведение резчика ава-гуарани, не знавшего, что такое зеркальное отражение.

– Здесь приказ о твоем снятии с должности взводного и переводе под мое непосредственное командование. Отдашь ротному. И займешься обучением и поиском новых латентных телепатов. Перешерсти все население Новороссийска. Можешь и пригороды зацепить. И проверь Шустовых. Вдруг кто-то из твоих родных, майор, – повернувшись, обратился я к удивленному Борису Ивановичу, – тоже в нашу компанию попадет. Заодно и перепись населения сделаешь. – Это я уже Вито. – Вопросы есть?

– Нет, воевода!

– Можешь идти.

Вито выскочил за дверь. Майор уже давно взял себя в руки, об этом мне донесла его аура – облако биомагнитного излучения его мозга. Не умеет майор закрываться! Сейчас научу!

– Борис Иванович!

– Я! – подскочил из кресла майор.

– Сядьте! Хотя ты и не моряк, но такова специфика нашей жизни: в любой момент сухопутный офицер может стать морским. И наоборот, смотря какие задачи ему придется выполнять. Потому закон кают-кампании должен знать каждый: если старший его объявил, то младшим позволяется садиться без разрешения, не вскакивать при обращении к ним старших и обращаться ко всем без чинов и званий, по имени-отчеству, если таковые имеются, или по прозвищу, мы говорим – «позывному». Вот так. Но если старший младшему сказал: «Слушай приказ», то на него, младшего, закон этот уже не распространяется. Все понятно, Борис Иванович?

– Понятно, Илья Георгиевич! Разреши вопрос не по теме.

– Слушаю.

Вот ты сейчас молодому человеку задание давал. Как я понимаю, оно секретное. Людей-телепатов все армии мира ищут и их способности на службу поставить стараются. Я тут всего несколько часов, меня ты толком не знаешь, а уже в такую тайну посвятил. Не рано ли мне к стратегическим секретам приобщаться? Прежде проверка должна же быть!

Я рассмеялся и произнес:

– Проверку я уже провел, покопавшись в твоих мозгах, ты уж извини, особого отдела у меня пока нет. Вот обучим на пару с Вито молодежь, тогда и организую. Я просто физически не смогу за всем уследить и везде поспеть. Мне помощники нужны, а их пока катастрофически мало.

– Чем я могу помочь?

– Многим. Прежде всего, людьми…

Долго мы еще беседовали, даже ужин нам Ларита в кабинет мой прислала. Многих людей майор на своем жизненном пути повстречал. Многим мог дать объективную характеристику. В конце беседы я спросил:

– Сможешь мне помочь? Свести с теми людьми, о ком разговор шел?

– Смогу, если обратно вернусь.

– С этим нет проблем. На завтра у меня здесь дел много. Послезавтра с утра отправимся в твое время. Оденься в цивильное платье, да и мне из Сергеевых вещей комплект подбери. Нет у меня здесь одежды подходящей. Сам видел, в чем я был. Оружие не бери, для тебя оно там лишние проблемы может создать. Паспорт возьми, нельзя без ксивы.

И так, осень 1993-го года. Сейчас пойдем с майором с его друзьями знакомиться. Он их уже обзвонил, договорился о днях и часах встреч. Нам теперь осталось только шагать через портал и с людьми разговаривать. Что мы и делали. А разговаривать пришлось и не долго, и не трудно. Прошлогодняя «шоковая терапия», устроенная Гайдаром, и январская либерализация цен вызвали гиперинфляцию. Появившиеся в обращении новые денежные купюры ее только усилили. Покупательская способность «деревянного» рубля падала. Рыжая сволочь со товарищи из-за океана организовала приватизацию, а Сорокоградусный президент подмахнул указ «О введении системы приватизационных чеков в Российской Федерации». Так называемых «ваучеров». Раздали людям бумажки раскрашенные, обозвали всех «совладельцами государственного имущества», потом эти бумажки жучки ушлые скупили, платя бутылку или две за каждую. Хоть номинал «ваучера» и был десять тысяч рублей, редко кто такие деньги получал. И понеслась «прихватизация»! Как следствие – очередной виток инфляции. Еще живые предприятия перешли на бартер, пошел вал невыплат заработанных трудягами денег. А летом 1993-го опять денежная реформа! Были изъяты из обращения все до того «ходившие» денежные билеты Госбанка СССР и выпущенные в 1992-м билеты Банка России. Законными стали только «фантики» выпуска 1993-го. Опять паника, опять инфляция, цены подскочили, по официальным данным, на 30 %. Ну и разгул преступности – повылазила всякая нечисть на запах легкой наживы.