Иван Басловяк - Морпех. Русский Уругвай [litres]

Отдельной строкой проходит интеллигенция: инженеры, врачи, учителя… Умные люди, обладающие необходимыми знаниями для построения государства, поднятия промышленности, развития науки, воспитания грамотного человека, способного мыслить творчески. Но одновременно и большая головная боль для любого государственного строя, будь то самодержавие или демократия. Слишком много в их головах лишних тараканов заводится! И передо мной возникает дилемма: высококлассный специалист, могущий принести своему государству огромную пользу, но всеми силами борющийся с этим самым государством. Какими методами – не столь важно. Возникает вопрос: он патриот своей страны, борющийся за ее прогрессивное преобразование, или предатель и ренегат, стремящийся в угоду каких-то своих убеждений развалить свою страну путем смены власти? Все бунты и революции зреют в среде интеллигенции. Начиная с декабристов и народовольцев, именно интеллигенция будоражит умы простых людей, толкая их на выступления против власти. Раскручивает маховик неповиновения, а когда он слетает с оси и начинает крушить все вокруг, первыми поднимают крик и вой о жестокости революционных методов. И так – по всему миру. Но я знаю, что и как мне делать с этими подстрекателями. Я смогу обуздать и направить их энергию в нужное мне русло.

С крестьянами, рабочими и интеллигенцией, что мне будут необходимы для построения государства и поддержания его жизнеспособности, определился. Осталось определиться с военными – офицерами и солдатами. Заявляю сразу: из временного отрезка 1917–1980 никого брать не буду! Объясняю, почему. Революция и гражданская война заставили русских идти против русских. Мне не нужны люди, запятнавшие себя братоубийством. Отечественная война. Практически весь народ поднялся на борьбу с вторгшимся на территорию страны врагом. Разве эти люди согласятся бросить в беде свою Родину и уйти куда-то? Нет! Даже если я их буду из концлагерей вытаскивать, они, оклемавшись и подлечившись, станут требовать, чтобы я их обратно отправил. И я не смогу им отказать, несмотря даже на то, что им придется держать ответ перед следователями НКВД. А те в межвременные порталы не поверят. Ярлык «дезертир» – и в лучшем случае штрафная рота. У меня сердце кровью обливается! Я имею возможность спасти тысячи жизней, но не смогу этого сделать! Парадокс… А тащить в шестнадцатый век тех, кто согласится покинуть страну в тяжелое время, не хочу. Отребье это, приспособленцы, трусы и потенциальные предатели. Зачем они мне?

Период до Афганской войны довольно спокойный, и найти мне в нем военных переселенцев будет достаточно проблематично. Афганская война, через которую прошло около 600 000 военнослужащих, породила много брошенных, униженных, оскорбленных и забытых воинов. Особенно получивших ранения или увечья. «Мы вас туда не посылали» – ответ многих чинуш на какую-либо их просьбу о помощи. А тут еще и перестройка грянула, парад суверенитетов, когда русский солдат из защитника и освободителя в одночасье превратился в захватчика и оккупанта. Когда на армию наплевали с высоких Кремлевских башен, когда призванные на воинскую службу солдаты умирали не только от ран, полученных при защите Родины, но и от голода и болезней. Чудовищно!

Думается мне, что если бы пресловутое ГКЧП было не фарсом, а правдой, то армия его поддержала бы. И перевешала людоедов-перестройщиков на Кремлевских стенах. Как Петруша в свое время стрельцов. Но это оказалось клоунадой. А потом позор Первой чеченской, заигрывание с одними бандитами для борьбы с другими во Второй. Потому я знаю, где и когда мне вербовать квалифицированных воинов для моего государства. И сегодня я отправлюсь в год 1993-й. А ориентиром для точки выхода послужит обрывок открытки…

…Точка выхода оказалась не очень удачной. В советские времена это был скверик перед театром, с асфальтовыми дорожками и чугунными скамейками, на которых можно было посидеть перед началом спектакля, поесть мороженого. Был и небольшой фонтанчик с бассейном. Именно этот фонтан на фоне центрального входа и был изображен на обрывке открытки Мишки Стрижа. В него я и угодил. Только от фонтана остался перекрученный неведомой силой пучок арматуры, на который я налетел боком, а в бассейне – жидкая грязь и всякий мусор, куда я и рухнул, споткнувшись. С прибытием! Видок в порванном заляпанном грязью пальто у меня тот еще. Вполне бомжеватый. Надо что-то придумать.

Я огляделся. Редкие прохожие шли по улице, обходя стороной бывший скверик. И действительно, что им тут делать, на свалке. Из-под мусора, состоявшего в основном из пивных банок, битых бутылок, кусков полиэтиленовых пакетов и использованных кубовых шприцов, даже травы не видно. На ближайшей скамейке расположилась шумная компания молодежи. Быстрое сканирование показало, что громкий разговор с матами и идиотский смех подогрет не только пивом, но и наркотой. Не желая вступать в контакт с этим отрепьем, я шагнул в противоположную от них сторону, но был остановлен радостным воплем:

– Гля, чуваки! Какое чучело нарисовалось! Щас повеселимся! Эй, стой!

Я обернулся. Ко мне вальяжной походкой с подволакиванием ног шли трое обдолбышей. На скамейке, обняв за плечи двух накрашенных соплюх, сидел четвертый – довольно крепкий парниша в хорошем пальто и шляпе. Я просканировал его сознание. А-а, босс этой шпаны, заодно нарко-дилер какого-то Мусы.

– А ведь пальтишко-то у него моего размера, – подумал я. – да и шляпа не помешала бы, а то моей лысинке прохладно! И деньжата, что в его кармане шуршат, очень мне здесь пригодятся.

– Спакуха, пацаны, мне с боссом перетереть надо! – тормознул я обдолбышей, раздвинул их в стороны и, изображая хромоногого инвалида, пошкандыбал к Валету. Погоняло такое у босса недоделанного.

– Шмары, брысь! – приказал я малолетним потаскушкам. – Взрослым дядям за жизнь перетереть надо!

Малолетки, обиженно скривив намазанные, а не накрашенные, губешки, со скамейки ушли.

– Ты кто, мужик? – наконец-то промычал босс, выйдя из удивленности. – Я тя знать не знаю!

– И хорошо, что не знал ты меня до сих пор. Потому и жил счастливо, Валетик. Не доволен тобой Муса. Ты товар взял, а денежек нет. Он тебе сколько раз напоминал? Вот то-то и оно! Муса меня за должочком прислал.

– Фуфло гонишь, мужик! Не мог Муса тебя прислать, уж больно ты на бомжа похож.

– А это, глупенький, маскировкой называется. Через пять минут твои наркоши мой видок даже под пистолетом не вспомнят. Так что пойдем, милок, до дому, до хаты, где ты бабосики кормильца нашего прячешь. Отдашь все, что есть. И товар оставшийся предъявишь. Я посчитаю, Мусе позвоню, доложу. Если поверит он, что остальное быстро вернешь, живи дальше. Ну, а не поверит… Ты же умненький и благоразумненький, расклады понимаешь. Так что пойдем, милок, благо здесь недалече. И не дергайся. Мявкнуть не успеешь, как перо в горло получишь. Пойдем!