Иван Басловяк - Морпех. Русский Уругвай [litres]

Сели мы на лавочку под яблонькой, помолчали.

– Матвей Родионович, – обратился я к Деду. – Попросить хочу одно дело для меня сделать. Ты не против?

– Какие могут быть «против», Илья Георгиевич? Говори, что делать.

– Надо мне двоих матросов найти, что у Иванова в команде разборкой орудий занимались. Обещал я их с собой забрать, как срок службы закончится, да не получилось. И я лично с ними встретиться не могу, сам понимаешь. Надо их судьбу выяснить, куда после увольнения подевались.

– У-у! Сейчас, когда в дивизии такой тайфун бушует, никого отпускать не будут. Да я, вроде, говорил уж об этом! Матросиков в казармах заперли, только на прием пищи и выводят. Дембелей тоже тормознули, особенно тех, что под Ивановым служили. Когда еще этот кипишь уляжется! Но я чего-нибудь придумаю, фамилии их назови.

Я назвал фамилии матросов. Дед записал на бумажку и, почесав нос карандашом, произнес:

– Слышь, Илья Георгиевич, есть у меня друг из бывших боевых пловцов, Серов Василий Васильевич. Хочу тебя с ним познакомить. Мужик стоящий, по жизни правильный. Побеседуешь с ним, а?

– Что, тоже от нынешних времен не в восторге?

– Хуже! Злой на правителей, что сейчас у руля государства, а особенно на здешних. Кроет их, где ни попадя матом, невзирая на личности. Даже десять суток в ментовке отсидел, когда мэра на митинге морским семиэтажным обложил. Мало того, вокруг него такие же отставники кучкуются. Боюсь я за него. Суров Василь, как бы с друганами своими чего не учудил.

– Ясно, Матвей Родионович. Только ты с ним сам предварительно поговори. И на встречу, дня через четыре, пусть вместе с группой товарищей приходит. Назначь им часов на двенадцать, я как раз подойду. Да, сараюшка там у тебя. Что в ней?

– Так, ничего. Грабли да лопаты. И дровишки на зиму. Брать нечего, я его даже на замок не закрываю.

– Вот и хорошо. До встречи, Матвей Родионович!

Я поднялся со скамеечки и вошел в сарайчик. Прикрыл дверь и сделал «прыг-скок» на четыре дня вперед. Прежде чем выйти, посмотрел в щелочку, оценивая обстановку. На скамеечках под яблоней сидели шестеро: Дед Матвей и еще пятеро незнакомцев. Пили чай. Молча. Все от сорока до пятидесяти, с короткими стрижками. Одежда гражданская. Аккуратно просканировал сознание каждого гостя. Мужики – что надо! Так, а теперь посмотрим, нет ли где казачка засланного. Я стал сканировать сад, дворы соседей, улицу. Нашел сознания нескольких человек, но каждый из них был занят своими делами. Пристального внимания на собравшихся под яблонькой отставников никто не обращал. Только Дед забеспокоился и поднял голову, смотря на сараюшку. Ладно, пора с людьми знакомиться.

Вышел из сараюшки и направился к сидящим под яблонькой людям. Те удивленно уставились на меня.

– Здравия желаю! – поздоровался я. Ответили мне в разнобой. Я остановился возле стола.

– Вот, братишки, познакомьтесь, – произнес Дед Матвей. – Илья Георгиевич, о котором я вам говорил.

Меня рассматривали в пять пар глаз. И тельняшку в черную полоску, что выглядывала через расстегнутый ворот рубахи, заметили сразу.

– Так ты действительно граф из средневековья? – недоверчиво спросил один из отставников.

– Так точно, товарищи офицеры. Граф испанский, боярин и воевода русский и путешественник во времени.

– А может хрен французский?! Дед! Что это за клоун ряженый? Ты чего тельник напялил, клиент дурдома?! – Из-за стола встающим на дыбы медведем поднялся таких же габаритов мужичина. Дюльдя на его фоне смотрелся бы чуть ли не подростком. Илья Муромец прям!

– Тельник ношу по праву: сержант морской пехоты Черноморского флота. Это ответ на ваш, старший прапорщик Кобзарь, вопрос, почему я ее напялил. Подтвердить же свои слова я смогу следующим: схожу к себе и через минуту вернусь. Вы только никуда не уходите.

Тут же, под яблонькой, я открыл портал и шагнул в свой кабинет в Новороссийске Уругвайском. Там, вспомнив армейские тренировки «отбой-подъем», быстро переоделся в стрелецкий кафтан, сапоги, затянул пояс с саблей, засунул за него пару турецких кремневых пистолетов, перекинул через плечо сумку-берендейку и шагнул в 1996-й год. В нем прошли стандартные шесть секунд. Потому оставшимся там людям показалось, будто я крутнулся на одном месте и предстал перед ними уже в другой одежде.

– Во, фокусник! – рявкнул медведеподобный.

– Уймись, Мамонт! – теперь рявкнул Дед Матвей. – Я вас не в цирк пригласил, а с человеком поговорить, дело серьезное обсудить. А ты разорался! Я что для тебя, не авторитет уже? Ты что, решил, что я вам макароны на уши повесил? Извинись перед человеком, старший прапорщик!

Дед от возмущения подскочил со скамейки и сжал кулаки. Со стороны посмотреть – слон и моська. Обхохотались бы, не будь момент действительно серьезным. «Мамонт» посопел носом, извинился и медленно сел. Но все же решил подпустить шпильку:

– Сабля-то у тебя хоть настоящая?

Дед возмущенно зашипел, а я, выхватив саблю, рубанул по свисающему с ветки яблоку. Его верхняя половинка осталась на черенке, а нижняя шлепнулась на стол. В разрезе были четко видны расположенные пятиконечной звездой темные семечки.

– Да еще и острая, – сказал я, пряча саблю в ножны.

– Слышь, Василь, это покруче будет, чем твои байки про русалку с тремя сиськами, что ты стажерам-салажатам втюхивал! – произнес русоволосый отставник. Мужики заулыбались, видимо, зная, о чем шла речь. Улыбнулся и старший прапорщик.

– Так может, все же послушаем, что граф скажет? – спросил еще один отставник с совершенно лысым черепом.

Этим мужикам следователями в НКВД работать бы! Выжали меня насухо. Правда, не били. Что уже хорошо. Наконец вопросы кончились. Допив из чашки давно остывший чай, старший прапорщик Кобзарь, позывной (ну не погонялом же называть дружеское прозвище уважаемого человека!) Мамонт, легко, не смотря на свои габариты, поднялся из-за стола и сказал:

– А теперь пойдем, граф-боярин, в твой мир.

Я обвел взглядом решительные лица отставников, произнес: «Пошли!» и открыл портал. Отставники уставились в бездонное черное ничто.

– Кто-то из вас должен идти первым. За ним – все остальные. Я иду последним, потому что портал закрывается сразу за мной. После моего прохождения его в этом мире уже нет. И кто же будет первым?

Первым в портал полез Мамонт. И на глазах изумленной публики исчез. Следом за ним, мелко перекрестившись, шагнул Дед Матвей. А там, по очереди, и остальные. Точку выхода я выбрал во внутреннем дворике цитадели, подальше и от глаз обывателей, и от глаз бдительных часовых, что, увидев незнакомцев, тут же подняли бы тревогу. По узкой каменной лестнице, довольно крутой, поднялись на верхнюю площадку. И мои гости «зависли»…