Иван Басловяк - Морпех. Русский Уругвай [litres]

– А с собой взять не думал?

– Думал, но они уже взрослые и решать за них в этом деле я не могу. Боязно мне их жизни так круто менять. Да и согласятся ли они в такой древности жить?

– Так давай, поговорим. Они здесь?

– Здесь.

– Зови!

Дед Матвей постучал кулаком в дощатую стенку, и через мгновение в комнату вошли два удивительно похожих друг на друга парня. Близнецы.

– Мы слышали ваш разговор, – начал один.

– Но не поняли, о чем он, – продолжил второй.

– Вот сядьте и послушайте, – распорядился Дед.

Я представился «полным титлом». Рассказал, откуда и зачем сюда прибыл. У парней челюсти отвисли, но в мыслях: «Врет!»

– Не врет граф, я точно знаю! – вмешался Дед. – И вы знаете, что я умею правду ото лжи отличать. На своих задницах прочувствовали, пока мне врать не перестали. Так?

– Так, деда, – хором ответили близнецы.

– И что делать будете? – задал дед внукам вопрос. – Здесь останетесь, без работы и денег, или к графу, в его мир вместе со мной пойдете? Сами решайте. Вам еще долго жить, а вот как жить – от вас зависит. Здесь вы никому не нужны.

– Я пойду с тобой, деда, – произнес один из близнецов, что возле левого уха маленькую родинку имел. Единственное, наверное, отличие от брата.

– Я тоже пойду, – глянув на брата, произнес второй.

– Вот и славненько, – обрадованно произнес Дед Матвей.

– Теперь, хлопцы, надо подумать, где и кем вы будете. Нужны, и сейчас в первую голову, воины-профессионалы. Потому как враги кругом, да друзья неверные. Вы кем быть в княжестве хотите?

– Воинами, – хором ответили близнецы.

– Так ведь воевать придется, – заметил я.

– Мы знаем, – опять хором.

– Только на мечах сражаться не умеем.

– Да и не шибко нужно это умение, особенно вам, – произнес я. – Военно-учетная специальность?

– Стрелок-пулеметчик, мотострелковая рота, – ответил парень с родинкой.

– А твоя?

Второй замялся, а Дед сказал:

– Толик своей специальности военной стесняется. А я говорю, что без хорошего кока боевой корабль теряет половину своей боеготовности, если не больше.

– Я поваром не хочу!

– Толя, дед правду говорит, – подтвердил я слова старого морехода. – Голодный воин – плохой воин. А накормленный бурдой, сварганенной косоруким кашеваром, так вообще может стать никаким. Но в моем времени, Толя, простые нравы!

И я рассказал о судьбе повара, служившего на каракке покойного дона Мигеля. Парни заулыбались.

– Нет, я бурду не варил, – заявил Анатолий. – Я даже генералу, командиру дивизии, праздничный ужин готовил, когда ему юбилей справляли. Отпуск он мне объявил! Только домой съездить не получилось: замены небыло. В компенсацию дали сержантские погоны и должность старшего повара.

– Значит, будешь у меня на флейте старшим коком, – безапелляционно заявил я.

Братья переглянулись.

– А «флейт» это что?

– Корабль такой, парусник трехмачтовый. Судно военно-торговое.

– А я куда? – воскликнул Николай.

– А ты – в пулеметчики. С ПКМ знаком?

– Мой пулемет! Материальную часть отлично знаю, с закрытыми глазами разборку-сборку сделаю. Вот только пострелять толком не пришлось, патронов не давали. Старшина роты прапорщик Жадов на стрельбы только половину положенного боепитания выдавал. Командир с ним постоянно по этому поводу ругался. А тот: «Мало с дивизионных складов выделяют». И все. А я сам видел, как он каким-то гражданским ящики из склада в джип загружал. Я с пацанами потом поговорил, так они сказали, что прапор налево торгует всем, что в руки попадет. И управы на него нет. Зять его в штабе дивизии служит.

– Да, много сволочей в армии развелось, – покачал головой Дед Матвей.

– Они, Дед, никогда не переводились. Только таились до поры да не так нагло действовали. Вспомни, сколько тебе солярки на корабль с берега не додавали?

– Это так! – вздохнул Дед.

Помолчали, и я продолжил:

– Вы, ребята, принимаете очень непростое решение. Оно всю вашу жизнь радикально изменит. Вдумайтесь: вы никогда больше сюда не вернетесь. Там будет ваш дом, ваши жены и дети. Там и головы свои сложите. По сроку или без срока, о том только Господь знает. Вы идете в мир, в котором очень мало гуманизма, сострадания и никакой демократии. Нет плюрализма мнений, а есть четкий приказ сюзерена, который каждый присягнувший на верность человек обязан выполнить даже ценой своей гибели. Нет и дружбы народов, а есть временные союзы, не обязательные в исполнении. Вам придется во многом пересмотреть свои взгляды на окружающую действительность. Что-то примете почти сразу, а к чему-то, возможно, очень долго не сможете привыкнуть: воспитание у вас все-таки советское. Мир, дружба, братство? Нет этого там! И долго еще не будет. Подумайте сейчас, обратной дороги не предусмотрено. Я должен быть полностью уверен в людях, что возле меня будут.

– Ну, ты, граф-воевода, совсем моих салажат запугал, – с деланым порицанием, сквозь которое пробивалась тревога, произнес Дед Матвей.

– Я, Матвей Родионович, не пугаю. Я говорю правду. Самому через это пройти пришлось. Не хочу ребят обманывать сладкими посулами. Да и не нужны они мужчинам и воинам. Просто действую по пословице: предупрежден, значит – вооружен. Вот и предупреждаю.

– Мы пойдем с вами, граф, – нахмурив брови и посуровев голосом, произнес Николай. – И будем верно служить!

– Да-да! Возьмите нас с собой, – подтвердил слова брата Анатолий.

– Беру!

– Вот и славно! – Дед Матвей, до этого настороженно смотревший то на братьев, то на меня, облегченно вздохнул. – А теперь давайте все за стол, мастерство графского кока оценивать.

Борщ с мозговой косточкой был великолепен. Наваристый, настоявшийся, с пахучим укропчиком! Сметаны, правда, не было. Дороговата она нынче. На второе – картофельное пюре с малосольными огурчиками. И компот из яблок и ягод дедова садика. Когда тарелки опустели и стихли похвалы в адрес виртуоза поварешки, Николай спросил:

– А у вас там армия большая?

– Как таковой, армии еще нет. Есть три сотни воинов-индейцев, обученных стрельбе из мушкетов, и шесть десятков стрельцов княжеской дружины. Есть еще два экипажа матросов, что служат на наших кораблях – флейте и бригантине. И все. Мало нас, и вооружены мы таким же оружием, что и наши потенциальные противники. Мечи, копья да мушкеты кремневые в арсенале. Случись боестолкновение серьезное, нас просто числом задавят. Вот потому я и пришел в ваш мир: за людьми и оружием.

– И как, удачно?

– ПКМ для тебя уже есть!

Я и Дед Матвей вышли в садик. Ветки яблонь провисли под грузом еще не собранного полностью урожая. Буйно цвели кусты георгинов. Я сразу маму вспомнил и георгины, что она выращивала на даче. Как за детьми ухаживала, и они отвечали таким же буйным многоцветьем. Эх-хе-хее! Я для тебя с отцом ничего сделать не могу, мамочка. Даже с помощью инопланетной технологии. Я к вам и себе тогдашнему живым даже не успею приблизиться: идентичные биологические объекты, принадлежащие разному времени, не могут находиться в одном временном пространстве ближе определенного расстояния. Я теперешний не совсем идентичен себе тогдашнему: тела разные, но сознание одно. Вот оно-то и исчезнет, нарушь я запрет. И останутся на белом свете два идиота. А дело, что Господом поручено, делать будет некому, и люди, что в меня поверили и мне жизни свои доверили – пропадут. Потому я ошибок делать не должен. Нет у меня права на ошибку!