Валерий Елманов - Капитаны в законе [litres]

В юрте оказалось прохладно, но неуютно – повсюду царил хаос, а количество наваленных товаров превышало все разумные пределы.

– Я недавно приехал и пока не успел как следует расторговаться, – виновато пояснил Шмуль. – Потому и не смогу от всей души угостить почтенного господина, хотя первого покупателя вовсе без ничего отпускать не принято, а потому кое-что я для него найду. Изя, детка, – хлопнул он в ладоши, и когда перед ним появился какой-то чумазый малец в одежде, из которой он явно вырос, притом как бы не в позапрошлом году, ласково обратился к нему. – А принеси-ка нам – мне и моему дорогому гостю – всего самого лучшего.

– Ой, ну я тебя умоляю, мне даже чуть неудобно, – взмолился Сангре. – Совсем недавно я кушал и представь себе, совершенно кошерное: мацу, рыбу фиш и три яйца, куда больше. Разве соглашусь на пару чаш кумыса, но непременно прохладного.

– Приличного человека сразу видно, – вновь завелся Шмуль. – Он может сутками не кушать, но придя в гости он всегда сыт. Если бы святой, благословен он, посылал мне в жизни таких благородных людей как ты, дон Педро, хотя бы один раз в год, я был бы совсем счастлив, если только старый жид [46] Слово «жид» в те времена не было оскорбительным, а служило исключительно для обозначения национальности. вообще может быть счастлив. Да, чуть не забыл предупредить. Возможно, я лезу не в свое дело и загодя прошу прощения, но как мне показалось, за доном Педро кто-то следит, – робко улыбнулся он.

– Это мальчик?

– Можно сказать и так, хотя роста он точно такого, как если бы кто-то поставил меня на Менделя и мой дорогой брат смог бы меня немножечко удержать на своих плечах. Если в Арагоне все мальчики такого роста, то…

– Не все, – перебил Сангре. – Но это мой мальчик. Он запоминает.

– Кого?

– Тебя, Менделя и всех, кого я ему покажу. Дело в том, что у меня есть к тебе одно аморальное дельце с исключительным гешефтом, и ты будешь самым последним шлемазлом, если упустишь свой звездный час. А после того как мы его обсудим, мой мальчик подведет к твоему прилавку другого человечка и ты доделаешь эту сделку, получив свой навар, притом самый что ни на есть кошерный.

– Я же говорю, что здесь недавно и у меня не наберется и пяти марок. Это на случай, если ты хочешь занять у меня серебро. Чтобы угодить почтенному господину, мне придется самому занимать его, а потому…

– Точно нет?

– Откуда! – почти простонал Шмуль и вытащив из-за пазухи некую тряпицу, безжалостно вывернул ее наизнанку, заявив: – Вот так страшно выглядит мой кошель.

– Я плачу вместе с тобой, – сообщил Сангре. – И двадцати марок у тебя тоже нет?

– Если бы они были, – мечтательно вздохнул Шмуль.

– Прискорбно слышать. И полусотни?

– Увы.

– Я почти рыдаю. А сотни?

– О-о! – вновь простонал тот.

– И даже пяти тысяч?

Шмуль резко оборвал стенания и вытаращил глаза.

– Прости, благородный дон Педро, но такого количества я и впрямь собрать не смогу, – обескураженно развел он руками.

– Грустно слышать, – вздохнул Сангре. – Ну что ж, придется обратиться к кому-нибудь иному. Скажем, к почтенному Овадье бен Иегуде. Правда, он далеко, в Гамбурге, зато не откажется выделить и столько, и немножечко больше.

Шмуль озадаченно икнул.

– Да, почтенный Овадья, дай ему боже всяческих благ и процветания, при желании и впрямь может выделить много больше, – покорно согласился он. – Если бы я имел хотя бы сотую часть того, что имеет он, меня в этих краях не было бы вовсе.

– Ничего, учитывая, что ты познакомился со мной, со временем у тебя непременно появится и сотая часть, а может, и десятая, – обнадежил его Петр. – А пока давай я тебе помогу, и распоряжусь, чтоб тебе принесли кусочек из этой десятой части. Правда, на время, ибо после полудня за ним придут.

– Столь долго хранить серебро опасно, – серьезно возразил Шмуль. – Могут напасть лихие люди и ограбить бедного жида. Значит, для его сохранности мне придется нанимать воинов. Это раз, – принялся загибать он пальцы. – Платить кому-то за особо прочное и крепкое помещение, где оно будет храниться – это два, а кроме того…

– Забудьте за это, – бесцеремонно перебил Сангре и с улыбкой поинтересовался: – За кого ты меня вообще имеешь, почтенный Шмуль?

– За благородного идальго, – недоуменно пожал тот плечами.

– Тогда ладно, тогда я тебя прощаю. А теперь припомни, что перед тобой сидит хороший знакомый не менее почтенного, чем ты, Овадьи бен Иегуды. Или продолжишь лепетать про помещение и воинов для охраны?

– Забудьте… – проворчал раздосадованный Шмуль. – Как же, забудьте. За эти вещи надо помнить всегда! Хотя конечно, хранить серебро можно и под голым небом, оно не масло и не растает, а что касается воинов…

– Словом, договорились, – кивнул Петр. – Так вот за эти несколько часов, пока оно будет храниться у тебя, ты выпишешь два одинаковых заемных письма. По одному ты выдашь Федору Давыдовичу – князю Галича Мерьского, сто двадцать новгородских гривен серебра. Резу и срок отдачи придумаешь сам. Любые.

– Какие хочу?! – уточнил еврей и глаза его загорелись от азарта.

– Ну да, – подтвердил Сангре. – И чем страшнее, тем лучше. Но одновременно ты вручишь ему и другое долговое письмо. О том, что ты сам берешь у него взаймы сто двадцать гривен. Реза и срок должны быть точно такими, как в первом случае.

– Я беру у него ?! – скривился Шмуль и картинно ухватился за сердце.

– Но он же Давыдович. Может, это тебя слегка успокоит.

– Разве совсем немного, – простонал еврей. – Но я не пойму, что я сам буду иметь с этой сделки? Где обещанный гешефт?

Сангре отпил из стоящей перед ним чаши несколько глотков, нахмурился и, принюхавшись, поинтересовался:

– А твоему Изе за это пойло никогда не били морду?

– Случалось, – скромно ответил Шмуль.

– То-то я гляжу, что у него нос набок и уши несимметричные, – проворчал Сангре. – Аллё, кормчий пивной юрты, торгующий просроченным кумысом, – громко окликнул он. – Ну где ты там, отзовись, а то я сейчас встану и сам пойду тебя искать, но тогда…

На сей раз появившийся в поле видимости Изя близко не подходил, предпочитая держаться подальше и поближе к выходу.

– Значит, так, – сурово сказал Петр. – В твои лета пора научиться разбираться в людях и уметь отличать приличных одесситов от вшивых босяков с кривошатунного сектора, которые на халяву вылакают что угодно, включая мочу запаршивевшего верблюда. Короче, если ты через миг не заменишь эту смесь технического керосина со скипидаром на нормальный кумыс, побью и не дам плакать.

– Он перепутал, – торопливо заступился Шмуль.

– Если он перепутает, угощая князя Федора Давыдовича, я перепутаю его руки с ногами, переставив их наоборот, – зловеще предупредил Сангре и уже более спокойно пояснил Шмулю: – А твой гешефт будет заключаться в том, что ты получишь от меня немножечко мехов, уложенных в тот же сундук с серебром. Учитывая, что чем дальше, тем холоднее в степи, они пойдут у тебя нарасхват. И получишь ты их от меня просто так, в подарок.