Михаил Ланцов - Поручик Империи [litres]

– Серьезно? – удивился адъютант, прекрасно узнав капитана интендантской службы.

– Серьезней некуда. Его человек отказался ставить на довольствие моих людей. А приказ Леонид Константинович дал вполне определенный. Вредителя я разоружил. Так этот попытался за него вступиться. Дескать, никак нельзя приказ генерала выполнять. Это ведь всего лишь генерал. И ему он не указ.

– Да что вы такое говорите?! – взвился капитан.

– А вы что, слов своих не помните? Мои люди все слышали. На будущее старайтесь думать, что кричать. Тем более матом. Честь имею, – козырнул адъютанту Максим и повел своих людей к расположению отряда.

Уходя, он заметил, как этот штабной офицер потер лицо и тяжело вздохнул. Отпустит капитана. Безусловно отпустит. И дело замнет. Ну да и черт с ним. Максим уже понял – сидеть в тылу ему просто опасно. Что ни день, то чудеса. Поэтому, вернувшись к отряду, свернул его и выступил всей автоколонной к ближайшему городу.

Генерал под свое командование его не брал. В подчинение никому не назначал. Да и вообще – ему даже приказа оставаться на месте и сдать трофеи не поступало. Артамонову не до того, а его офицеры откровенно закапывались в том бардаке, что вокруг творился. Так что уход автоколонны не являлся нарушением даже гипотетически.

Городок встретил их оживленной толчеей.

Новости о том, что русский корпус отступает, уже добрались сюда, и народ волновался. Кто-то готовился спешно уходить, не желая попадать под немецкий сапог. Кто-то, напротив, активно злорадствовал, поливая помоями русскую армию. И так далее. В общем, все как обычно, – обыватели развлекались. Однако Максима Федоровича же они совершенно не интересовали. Это была Польша и практически в каждом поселении имелись еврейские общины. Их-то он и искал.

И вот, проезжая по одной из улиц, он увидел вывеску портняжной лавки. А рядом, на скамейке, сидел мальчишка в кепи и с жидкими пейсами, свисающими по щекам. Грузовик остановился. И поручик, спрыгнув, направился именно к этому съежившемуся комочку человека. Видимо, офицеров он побаивался, хотя и не убежал.

– Мужчина, – начал Максим, обращаясь к подростку, как к взрослому, чтобы польстить его самолюбию. – Не подскажешь, где в этом славном городе можно продать печатные машинки и писчую бумагу? Что посоветуешь? – произнес он, внимательно смотря на ошалевшие глаза мальчика. – Понимаю. Любой труд должен быть оплачен, – кивнул поручик и дал парню монетку в пятнадцать копеек.

Этот жест резко облегчил ситуацию. Парень посмотрел на монетку, несколько секунд подумал, а потом расправил плечи и очень серьезно произнес:

– Я спрошу.

После чего вскочил и резво нырнул в лавку. Минуты не прошло, как на ее пороге появился мужчина лет тридцати.

– Ваше благородие, – произнес он, кивая. – Могу я чем-нибудь помочь господину поручику?

– Мне нужен добрый совет, дружище, – улыбаясь, произнес Максим. – Видишь ли. Мои автомобили плохо едут. Перегружены. Мне бы хотелось найти место, где их можно разгрузить. К взаимной выгоде. Да еще и оставить одну. Вон ту, – указал он на «Даймлер» Яна.

– Ой-ой-ой… как нехорошо получилось. И чем же таким тяжелым их привалило?

– Разным. Есть печатные машинки с немецкими литерами. Есть писчая бумага. Много чего есть… немецкого. Эти уважаемые люди щедро поделились с нами ценными вещами.

– Вот как? А говорят, что они очень прижимистые.

– Врут. Все врут. В наши дни никому верить нельзя. Мне можно.

– Таки и врут?

– Это останется между нами?

– Конечно!

– Видите вон тот замечательный «Дюпон»?

– Прекрасный автомобиль!

– Еще пару дней назад он возил очень уважаемого германского генерала. Но сегодня на нем езжу я. Подарил. От чистого сердца подарил.

– Подарил?

– Конечно. Когда в плен сдавался, тогда и подарил. Но тсс-с-с… пусть это останется между нами.

– Как можно? Само собой! Вы позволите? – спросил владелец портняжной лавки, проходя к автомобилю. – И что, вы не стреляли?

– Ну что вы? Я воззвал к совести господина генерала, и вы знаете – она откликнулась.

– Совесть? У генерала?

– Так я позвал ее со всем уважением… наведя три пулемета.

Еврей улыбнулся. Подумал с минуту. И заявил:

– Ваше благородие даст мне пятнадцать минут?

– Да.

– Пройдете в дом?

– Нет, спасибо, не хочу смущать семью…

Разговор продолжился ровно через пятнадцать минут. Владелец лавки за этот небольшой срок таки притащил местного раввина. И понеслось… точнее, понеслись торги. Потом уже раввин пригласил уважаемых людей с деньгами и интересами. Пары часов не прошло, как дело было сделано. Трофеи удалось удачно обменять на наличность, поступившую в кассу отряда. За исключением суммы, вырученной от продажи грузовика Яна. Ее тот забрал себе в полном объеме и перевел жене. Благо что банковское отделение в этом небольшом городке было в наличии.

Потом отряд заглянул в местную комендатуру, оставив в подарок генералу Артамонову два грузовика, «Форд Т» и два легковых автомобиля. Для отряда в двадцать семь человек эта кавалькада была избыточной. А уходить просто так, без прощального подарка, казалось невежливым.

Заглянули на телеграф. Отправили провокационную телеграмму генералу Ренненкампфу. Ну как провокационную? Коротко и по существу изложив обстановку, избегая советов и наставлений. Пусть сам думает. Не маленький. А потом, закупившись на местном рынке свежими продуктами питания, отбыли в уютную рощицу достаточно далеко от города. Да выезжая не прямо, а сделав простенький крюк – поехали на восток, но ушли на запад. Благо что дороги в этих краях имелись и были не самые плохие.

Остановились. Выставили посты. Развели в ложбинке костерок, дабы пожарить мясо и вкусно покушать. Поручик хотел хорошо, вкусно и сытно накормить своих людей, поднимая им настроение. А заодно нормально отдохнуть. И даже вздремнуть. Ночь им предстояла тяжелая…

Посттравматический синдром вкупе с изрядным нервным напряжением отражались на нем довольно погано. Меньше чем за сутки он умудрился ввязаться в несколько отвратительных инцидентов.

Сломал нос и унизил какого-то князя на дороге. За дело, но это уже не суть. Избил поручика из-за неукоснительного соблюдения им своих обязанностей. А потом фактически ограбил армейский склад. Разоружил и унизил капитана интендантской службы. Не меньшие вопросы вызывало самовольное зачисление в Русскую Императорскую армию четырех немецких военнослужащих и чеха, а также мобилизация военнообязанного поляка.

Продажа трофеев его практически не волновала. Да, обычно поступали не так масштабно, но он и не себе в карман положил эти деньги. А в кассу отряда. Так что формально ничего страшного не произошло. Тем более что интендантская служба им теперь не помощник – вон как приняли. На фоне того инцидента никто и слова не скажет. Он командир, и он должен кормить своих людей, изыскивая все подходящие возможности.