Станислав Минин - Во все тяжкие [СИ]

— Тебе Владимир какой-то звонил, оставил номер телефона, — с этими словами дома встретила меня мама.

Понятно, комитетчики, как всегда, работают быстро, этого у них не отнять…

Раздевшись, набрал оставленный номер.

— Добрый день, Владимира я могу услышать?

— Добрый, это я. Алексей, если я не ошибаюсь? — с характерными интонациями спросил майор.

— Не ошибаетесь.

— Хорошо, Алексей, какие у вас планы на завтра?

— Секундочку, Владимир, сейчас уточню.

Закрыв микрофон телефонной трубки ладонью, я крикнул маму.

— Мам, что у нас завтра и послезавтра.

Выслушав ответ, я продолжил разговор по телефону.

— Завтра занят, с пяти до семи вечера.

— А послезавтра?

— С шести до семи, — я мысленно похвалил себя за предусмотрительность.

— Отлично! Перспектива поработать ночью в лаборатории вас не пугает? — впервые с момента знакомства я почувствовал в голосе Владимира намёк на эмоции.

— С вами, Владимир? — ответил я в таком же тоне.

— Со мной. Так как? — Владимир, по ощущениям, продолжил игру.

— С вами, я на всё согласный! — или его собственная инициатива установления более плотного контакта, или полковника. Потом разберёмся.

— Тогда, завтра я за вами заеду в девятнадцать пятнадцать. — Владимир вернулся к деловому тону.

— Буду, — подтвердил я.

Мама явно заинтересовалась разговором и ждала моих объяснений.

— Мам, ну что ты так на меня смотришь, на мне узоров нет, и цветы на мне не растут! — попытался я отшутиться фразой незабвенного Милославского.

— Ты мне тут комедию не устраивай! Куда тебя опять понесло? — мама не приняла мой шутливый тон.

— Ну, мам, какая комедия! Помнишь нашу "крышу"? — она кивнула. — Так вот, попросили меня об одном одолжении, отказать, как ты понимаешь, я не могу… — я развёл руками.

— Ага, одно одолжение, потом другое, а дальше что?.. — у мамы навернулись слёзы. — Лучше, чтоб он деньгами брал, а не одолжениями этими…

— Мам, успокойся, всё нормально, я всё решу! — попытался я успокоить маму.

Но она меня уже не слушала, её несло…

— Не надо меня успокаивать! Жили же раньше нормально, бедно, на свои, честно заработанные, зато никому были не должны, ни денег, ни одолжений! А сейчас? Дикие деньги, знакомым в глаза стыдно смотреть! Не знаю, где у меня сын несовершеннолетний шляется, баб завёл, квартиру снимает… — у неё из глаз текли слёзы. — А что дальше будет? Даже представить боюсь…

Я подошёл и обнял маму, она не сопротивлялась. Уткнувшись мне в плечо, она заревела уже навзрыд. Я её прекрасно понимал, слишком много на них с отцом свалилось за последнее время. Кроме того, я сознательно не посвящал их полностью в свои планы. Была у меня уверенность, что начни я объяснять все мои действия, со стороны родителей было бы одно сопротивление, никакой помощи, да и атмосфера бы в семье стала угнетающей… Вот и не выдержали у мамы нервы… А моя задача сейчас её успокоить, а в будущем сделать всё так, чтобы предпосылок к таким истерикам, не было.

— Мам, ну ты чего? Всё хорошо! Я это делаю для нашего блага! Никакого криминала там нет и быть не может! — заговорил я лозунгами, чтобы успокоить маму.

— Правда? — всхлипнула у меня на плече мама.

— Правда! — твёрдо ответил я.

А у самого в голове крутились бессмертные строки А. С. Пушкина: "Меня обманывать не надо, я сам обманываться рад…"

— Алексей, ни с кем разговаривать не надо, даже здороваться. Просто заходим в здание, идём мимо проходной. Там нас встретят и проводят до лаборатории, — получал я последние инструкции в "девятке" от Владимира.

— Хорошо, — ответил я.

Мы вышли из машины перед хорошо мне знакомым зданием НИИ химического машиностроения в нашем микрорайоне. Надо отметить, что именно сотрудниками этого НИИ был заселён наш дом. То, что мы приехали в лабораторию этого НИИ, подтвердило мои опасения, что сунься сюда со своим синтезом "лекарства", отношения с "конторой" складывались бы совсем по-другому.

На проходной, около турникетов, нас встретил мужчина, подавший знак контролёру, после которого мы беспрепятственно проследовали дальше. Не здороваясь и вообще не "замечая" нас, он направился к дверям лифта, нажал на кнопку, и молча стал ждать. В лифте, демонстративно не обращая на нас внимания, нажал кнопку четвёртого этажа, "позволяя" встать рядом. Выйдя из лифта, мы, следуя за сопровождающим, повернули налево, и, пройдя буквально метров пять, оказались перед опечатанными железными дверьми. Наш сопровождающий, несмотря на пломбировку, открыл своим ключом дверь, распахнул её и пропустил нас внутрь. Зайдя вслед за нами, он включил освещение помещения, и, обращаясь к Владимиру, заявил:

— Лаборатория в полном вашем распоряжении. Если что, я по известному вам телефону.

После чего удалился, плотно закрыв за собой дверь.

— Володя, он на меня в лифте косо посмотрел! — авторитетно заявил я майору, вспоминая героя Квентина Тарантино в ещё не снятом фильме "От заката до рассвета" Роберта Родригеса. — Его точно надо убрать! Он, сука, нас точно сдаст, по роже видно, всю малину обломает… — с серьёзным видом заявил я.

— Ты это серьёзно? — не понял моего юмора майор, или сделал вид, что не понял.

— Конечно, он ФСК вызовет, и нам пиздец! — продолжал я дурачиться. — Если что, я живым сдаваться не собираюсь…

— Очень смешно, — Владимир оставался невозмутимым. — Лучше лабу осмотри, всё в соответствии с твоими требованиями, материалы вон в той коробке.

Осмотр лаборатории не занял много времени. "Да, это совершенно другой уровень! Всё для людей! Не то, что лаба в техникуме, где, по моим ощущениям, преподавателями делалось всё для того, чтобы студенты сами себя не угробили, вместе с этими же преподавателями…" — думал я, распаковывая коробку с материалами.

К одиннадцати часам утра было всё готово. Из Владимира получился очень хороший помощник, гораздо лучше, чем из Ольги Петровны. Было видно, что майор получает реальное удовольствие, возясь с оборудованием и химикатами. Я же, пытаясь хоть как-то сохранить свою "незаменимость" в мелочах, на разных стадиях процесса, буквально выгонял Владимира "покурить". Когда это произошло в первый раз, он уставился на меня с непониманием:

— Не понял…

— Владимир, вам знакомо понятие интеллектуальной собственности? — серьёзно спросил я.

— Знакомо. Какое это имеет отношение к твоей просьбе?

— Самое прямое. Не хочу открывать все карты. Вы получили соответствующие инструкции от полковника? — я специально упомянул звание Матанцева, ФСК – военизированная организация, чинопочитание у сотрудников впитывается на уровне подкорки.

— Получил. Хорошо, я выйду, но буду вынужден доложить об этом Виктору Петровичу, — обиды в его голосе я не чувствовал, только досаду.