Станислав Минин - Во все тяжкие [СИ]

"Самое главное сейчас, чтобы всех повязали, а то потом ходи и оглядывайся!" — облегчённо подумал я.

— Мам, сама слышала, менты приехали, сейчас этих рэкетиров сраных возьмут, и будет всё нормально! — бодро заявил я, вернувшись в гостиную.

— А это не повторится? — немного успокоившись, спросила она.

— Думаю, что нет! А знаешь, кто это всё придумал?

— Кто?

— Да однокласснички мои, наркоманы ёбаные! — я перечислил фамилии.

— Не может быть! — заявила, как и в прошлой моей жизни, мама, не обращая внимания на ненормативную лексику.

— Да они мне сами сказали! А зачем, ты думаешь, Коломейцев, сука, приходил? Узнавал, дома я или нет! Вот они меня в подъезде и поджидали!

— Как же так, они же все из хороших семей! — не верила мама.

Что я мог ответить? Не знаю… Всегда считал, что воспитание придаёт лишь внешний лоск, а уж что народилось, то народилось…

Минут через двадцать в дверь требовательно позвонили. Посмотрев в глазок, я узнал начальника нашего ГОМа.

— Мама, собаку уведи, менты пришли.

Дождавшись, когда мама закроется с собакой в дальней комнате, я противным голосом спросил:

— Кто там?

— Сто грамм! Открывайте, милиция!

Я открыл дверь, за которой, помимо майора, стояли с "калашами" те два сержанта, которых я помнил по "походу за рацией". Сделав знак своим подчинённым оставаться на месте, начальник ГОМа зашёл в нашу прихожую, закрыл за собой дверь, огляделся и заявил, прищурив глаза:

— А-а, это ты! Чо за херня тут происходит? Почему мне из управления звонят и говорят, что у меня на территории наркоманы совсем охерели, у мирных граждан деньги вымогают? А мне, значит, надо оторвать свою жирную жопу от кресла и лично возглавить операцию по задержанию банды? — он тыкал мне пальцем в грудь. — И вот, я приезжаю, прихватив с собой половину отделения, с мигалками, сиренами, "калашами", даже дознавателя с собой прихватил, прикинь? — он криво ухмыльнулся. — Берём, значит, мы эту "банду", прости Господи, весь дом на уши поставили, а там одни малолетки! И все, как один, заявляют, что ты – их одноклассник и должен им денег, а отдавать не хочешь! И, заметь, утверждают, что пальцем тебя не тронули! Что скажешь? — спросил майор и уставился на меня.

"Охуeть! Я, по ходу, ещё и виноват! Моя милиция меня бережёт!" — подумал я, но вслух сказать ничего не успел – зазвонил телефон. Я метнулся в конец прихожей, надеясь, что звонит Матанцев. И не ошибся.

— Алексей, милиция приехала? — услышал я голос полковника.

— Да, приехала. С мигалками, сиренами, автоматами, как полагается! Даже дознавателя прихватили, говорят! Сам не видел, но, почему-то, верю! Банду взяли красиво, базара нет! Товарищ майор, который рядом стоит, заявил, что Горбатого лично брал, даже "наган" табельный не понадобился! Это орден Мужества, не меньше!

— А если серьёзно? — полковник явно не разделял моего "веселья".

— А если серьёзно… Товарищ майор говорит, что я своим одноклассникам денег должен, и не хочу отдавать, вот милицию и вызвал… — сказал я уже другим тоном.

Майор аж подскочил на месте от услышанного. Такая же реакция, судя по голосу, была и у полковника:

— Понятно. Дай-ка ему трубочку! — его тон не предвещал ничего хорошего.

— Вас, товарищ майор… — я протянул телефон.

Майор уставился на трубку завороженным взглядом, не решаясь дотронуться, как будто увидел змею. Явно, тварь, почуял неладное. Сделав над собой видимое усилие, он сделал шаг вперёд и осторожно прислонил трубку к уху, произнеся в микрофон:

— Майор Селиванов слушает!

Через несколько секунд, что-то услышав по телефону, майор вытянулся и судорожно дёрнул рукой, явно пытаясь отдать честь. Весь разговор для меня сложился из кратких реплик Селиванова:

— Есть, товарищ полковник!

— Никак нет, товарищ полковник!

— Будет сделано, товарищ полковник!

— Есть, доставить, товарищ полковник!

— Есть, Балашова не светить, товарищ полковник!

— Есть, найти за что, товарищ полковник!

— Есть, передать трубку, товарищ полковник! — бледный и потный майор протянул мне телефон. — ВАС, Алексей!

Я взял трубку.

— Слушаю, Виктор Петрович! — я наблюдал, как майор "греет уши", делая вид, что рассматривает очень красивый узор на обоях прихожей.

— Жди Володю, он на подходе должен быть, без него из квартиры ни ногой! Кто припрётся – посылай нахер! Майор этот твой получил инструкции, тебя светить не будет. Что делать, он знает. Позже Валера подъедет, он тоже в пути. Всё понял?

— Так точно, товарищ полковник! — попытался я встать по стойке "смирно".

— Раз хохмишь, значит всё нормально, — усмехнулся в трубку полковник, после чего раздались гудки отбоя.

— Товарищ майор, а скольких вы "приняли"? — спросил я, понимая, что уже можно разговаривать нормально.

— Десятерых, — ответил он уже нормальным тоном.

"Да, это вся "банда" малолеток", — подумал я и улыбнулся.

— А Горбатого?

— Какого, блядь, Горбатого? Фильмов насмотрелся? — попытался рыпнуться майор.

— А когда в доме наркоманы тусуются каждый вечер, пьют, курят, колются, это я фильмов насмотрелся? — не выдержал я. — Самому-то не стрёмно, товарищ майор, с нами же живёте, в одном доме? Как рацию у вас из машины спиздили, помнится, вы ППСников с автоматами вызвали и в хату к этому дурачку Рюмкину ломиться начали! В той ситуации очко не играло?.. — я еле сдерживал себя.

— Я пошёл, — заявил Селиванов, никак не прореагировав на мои слова, причём, раскаянья я так и не заметил. — Надо ЦУ раздать. Если что, я внизу, — продолжил он. — Прохоров, у двери пока постоишь, — приказал он к одному из сержантов и вышел из квартиры.

Закрыв за ним дверь, я увидел, что мама вышла из комнаты, в которой просидела всё это время с собакой. Рейнис стал носиться по прихожей, втягивая в себя незнакомые запахи. Что характерно, когда к нам начали приходить домой клиенты, пёс привык, и особо на это не реагировал, но тут, видимо, сказалась общая нервозность, и носился он со вздыбленной холкой.

— Сынок, ты зачем с ним так, к нему весь дом ходил жаловаться, что молодёжь тут собирается, а он ничего сделать не мог! Они, говорит, ничего не нарушают…

— Вот, и дождались… — ответил я, и, чтобы не затрагивать больше эту тему, спросил. — Мам, а поесть что-нибудь осталось?

— Конечно, осталось, пошли уже, горе ты моё луковое!

— Разогреешь, мам? А я пока отцу позвоню, успокою.

— Хорошо.

Дождавшись, когда мама удалится в сопровождении Рейниса на кухню, я позвонил отцу, сообщив ему, что всё хорошо, волноваться не надо, и скоро за ним приедет Валера.

Не успел я положить трубку, как раздался звонок в дверь. Посмотрев в глазок, я опознал Владимира.

— Заходи. Кушать будешь?

— Какое кушать, что у тебя здесь творится? Внизу менты малолеток прессуют, меня в дом пустили только после того, как я им удостоверение показал! Матанцев мне, конечно, кратко рассказал, что произошло, но хотелось бы услышать твою версию событий, — он посмотрел на меня выжидающе.