Александр Михайловский - Великий князь Цусимский

– Да кто же вы все-таки такие, черт возьми! – воскликнул взвинченный Петр Ольденбургский.

– Мы, – вместо своего напарника сказал Сергей Васильевич, – это Служба Имперской Безопасности. Еще нас называют опричниками, тайной канцелярией, палачами свободы, секретным приказом, кровавой гебней и прочая, прочая, прочая. Я – начальник Службы, полковник СИБ Сергей Васильевич Зубатов, а это мой товарищ (в смысле заместитель) капитан СИБ Евгений Петрович Мартынов. Цените. К кому-нибудь другому прислали бы фельдфебеля с дубинкой для уконтрапупливания, а с вами беседуют сам начальник и его заместитель…

Герцог облегченно вздохнул; он не ждал от Николая каких-то особых неприятностей, потому что считал его тряпкой и валенком.

– Ну что же, господа, – сказал он, – я вас слушаю…

– Государь император Николай Александрович, – сказал Мартынов, – в своей неисчислимой милости повелевает вам подписать разрешение на аннулирование брака с вашей пока еще женой, а потом сесть в поезд и в течении семидесяти двух часов покинуть территорию Российской Империи без права возвращения. В противном случае, если вы откажетесь от этого щедрого предложения, мы уполномочены немедленно арестовать вас и препроводить в Петропавловку, где по вашему поводу тут же начнется дознание. Если же вы попробуете нас обмануть – разрешение подпишите, но из России уезжать не станете – то тогда мы поручим нашим людям выследить вас, где бы вы ни находились, и убить вас без суда и следствия.

Некоторое время Петр Ольденбургский смотрел на своих собеседников совершенно сумасшедшими глазами, потом обратив внимание, что Зубатов протягивает ему папку с положенным поверх него заполненным мелким текстом листом бумаги и ручку Паркера с золотым пером. Дрожащей рукой герцог быстро расписался в указанном месте, а потом, не говоря ни слова, в ужасно расстроенных чувствах выскочил из коляски, благо дворец его родителей уже находился в двух шагах.

– Ну вот и все, полдела сделано, – сказал Зубатову Мартынов, когда герцог удалился прочь, – теперь надо будет приставить к этому типу людей Евстратия Павловича (Медникова), и если через трое суток он будет еще находиться на территории России, пусть наводят на него ликвидатора. И никакой жалости! Такие, как он, мне просто омерзительны, и лучше бы им вообще не рождаться.

Конец 4-го тома