Эдгар Крейс - Посол Петра Великого [litres]

– Осень большой, рыжий лицо и большой, рыжий борода. Это селовек мне есть сильно топать своим большим сапогом, и он есть не захотеть хорошо вытирать свой нога. Пришлось много убирать пол! Я люблю, стобы бил всюду хороший порядок!

– А когда Афанасий с этим человеком у тебя были? До фейерверка или после него?

– Это било есть до фейерверк, mein Herr! Но Афанасий есть потом приходил ещё. Это бить после фейерверк, и он есть отсень сильно напиться. Прямо как плохой, толстый свинья!

– И снова приходил со своим знакомым?

– Nein, mein Herr, он есть приходить совсем один!

– А ушёл Афанасий во сколько?

– Бил уже десять часов, совсем Abend, и я есть хотеть закрывать свой таверна. У меня есть должен бить хороший порядок, а если нет порядок, то нет деньга! Я Афанасий осень тяжело прогонять домой!

– Про порядок мне успеешь ещё рассказать. Ответь, пожалуйста, а часто ли солдаты Лефорта – вот так по кабакам запросто ходят?

– Nein, mein Herr, не есть састо! Солдат нет много денег, стобы пить водка. Но веера Herr Лефорт разрешил это делать, потому сто приехать ваш царь к нам Немецкий слобода. После приезда ваш царь Herr Лефорт давать солдат немного денег и разрешить выпить здоровье Пётр Алексеевич!

– Значит, Афанасий пил ещё до того, как получил жалование от Лефорта. А когда ты выгонял из кабака Афанасия, не приметил, куда тот пошёл?

– У меня во всём есть порядок, и я всё есть примесать! Он пошёл в сторону река. Я ему много крисать, что он есть путать дорога, солдат меня не есть слушать! Его дом есть другая сторона, но тот есть махать рука и не слушать мой совет! Он бил мне крисать, сто ему теперь всё равно куда есть идти! Он бил говорить, что жизнь его есть теперь не ломаный денег! Я ничего не понимать его слов!

– А может, в той стороне у него живут знакомые?

– Nein, mein Herr! Там есть жить два богатый мельник, и они есть во двор никого к себе не пускать. Я есть покупать у них хлеб и всё знать про них. Тсужой тселовек они не есть пускать.

Николай поблагодарил хозяина за помощь; допил квас; доел хлеб с ветчиной и расплатился. Дал даже немного больше денег, и кабатчик был так доволен, что даже вышел проводить своего гостя. Опер попросил немца показать – куда именно пошёл Афанасий, и направился в том направлении. Оказалось, что идти пришлось туда же, куда его вместе с царём на санях утащили взбесившиеся от грохота фейерверка медведи. Николай шёл, внимательно поглядывая по сторонам. Неширокая дорога шла между аккуратных немецких домиков. Встречавшиеся на пути иностранцы снимали перед ним шляпу и вежливо здоровались. Николай отвечал им лишь лёгким кивком. Дорога сделала резкий поворот, и он вышел за околицу слободы. Дальше она шла через лес к берегу реки. Очередной раз оглянувшись, Николай приметил идущих следом за ним двух мужиков. Они шли от него на некотором расстоянии, и это были как раз те ребята, которых он видел в кабаке. Сообразив, что их увидели, мужики не стали больше прятаться, а шли следом за ним теперь в открытую, угрожающе помахивая подобранными на дороге толстыми дубинами – обломками сухих сосновых веток. Выглядели мужики весьма внушительно – прямо настоящие разбойники с большой дороги. Вороги посчитали, что кругом лес, глубокий снег и богатенькому городскому-неумехе в дорогой одежде теперь уже некуда от них деться. Для него остаётся только два пути: либо бежать от татей дальше по дороге к реке, либо поворачивать обратно, и тогда неминуемо попадаешь им прямо в лапы.

«Ситуёвина! – подумал Николай и всё же решил продолжить свой путь и осмотреть реку. – Ведь по рассказу немца выходит, что солдат понял, что из-за неудавшегося покушения ему теперь недолго жить осталось: либо царь казнит, либо заговорщики убьют. Может, действительно пошёл к реке сводить счёты с жизнью? Что тут гадать? Дойду – узнаю, а эти двое всё равно пойдут следом за мной, раз уж прошли такой путь от слободы. Теперь уже точно никуда не денутся. А заодно и спросим у них: кто такие и отчего по лесу шатаются. Не в гости же к медведям они прогуляться вышли!» Впереди показалась скованная льдом река. Николай оглянулся. Мужики явно прибавили ход. Всё же испугались потерять дорогого «клиента».

– Кто-то от нетерпенья не доживёт до дня варенья! – скаламбурил сыскарь.

Остановившись, совсем немного не доходя до речки, Николай огляделся, отбросил носком сапога подальше в сторону большую еловую шишку. Вроде под ногами больше ничего не осталось. Теперь можно было встречать гостей. Стало уже совсем светло, даже солнечные лучи сквозь тучи с трудом, но пробивались. Может, даже сегодня и солнце выглянет. Любопытная белка пристроилась почти на самом краю ветки сосны, чтобы получше разглядеть, что там такое внизу творится. А внизу два мужика настойчиво просили «милостыню» у третьего, но тот почему-то им упорно отказывал в подаянии.

– Что ты нам такое сказал? – недовольно спросил у Николая мужичок, что был поменьше ростом.

– Хотел у вас спросить: когда день рождения справлять намереваетесь?

– А тобе нашо понадобилось наши дни рождения? – подозрительно покосился на шпагу богача долговязый тать.

– Буду хоть знать – какие даты на вашем надгробье написать! – весело ответил Николай и потянулся за шпагой.

– Ты это брось, паря, свою тыкалку не трошь, да не балуй мне тут! А то вмиг тебя зашибу! Лучше сразу давай нам свой кошель, и расстанемся с тобой с миром! – рявкнул короткий, пригрозив Николаю внушительной дубиной, а затем, криво ухмыляясь, добавил: – Мы тут люди случайные, почти что калики перехожие. Ты нас не знашь – мы тебя не знам! Так что дюже не томи нас, путник, и отдавай нам свой кошель. Тогда, можа, ещё и останешься цел да до дома как-то доковыляешь!

– Ага! Давай сюды кошель, и пошустрей! – поддакнул долговязый. – А то смотри у нас! Как дам сейчас тобе по твоей башке дурной – совсем не возрадуешься тады у меня!

Терпение у долговязого татя быстро иссякло. Замахнувшись дубиной, набычившись, подбежал к Николаю и хотел уже наотмашь со всей дури огреть по голове, но тут на него закричал рассерженный коротышка:

– Куда поперёк батьки в пекло лезешь, дурень!

Но было уже слишком поздно. Николай мгновенно ушёл вниз от летящей ему в голову дубины. Присел на колено и, не мешкая, нанёс мощный удар в «солнечное сплетение». Долговязого закрутило от пустого замаха дубиной, а тут ещё – удар под дых. Тать отлетел в сторону на несколько метров, ударился головой о ствол стоящей рядом толстой ели, выронил из рук дубину и повалился на снег бездыханным. Всё произошло быстро. Коротышка лишь успел сопроводить взглядом полёт своего товарища. Глаза у него округлились от нахлынувшей ярости, и он с раздирающим слух отчаянным криком, бестолково размахивая дубиной, бросился на Николая. Но тот уже ждал его и из нижней позиции вращением сделал подсечку. Коротышка неудачно скрючился и упал прямо на свою же дубину Ещё немного, и остался бы без глаза.