Эдгар Крейс - Посол Петра Великого [litres]

Николай пришёл именно туда и именно тогда, когда это было нужно, и именно он должен был стать той самой каплей, которая должна была решить будущую судьбу Польши. Он очень удачно использовал прозвище курфюрста Саксонии Августа II – «Сильный». Август II действительно был физически сильным человеком: ломал подковы, связывал в узел кочергу, скатывал в трубочку серебряную тарелку. Но мало того, по слухам, он уже собрал на свою коронацию десять миллионов золотом. Правда, деньги давали заинтересованные банкиры, но это уже не так важно. Важно, что для обнищавшего польского государственного бюджета эта колоссальная по тем временам сумма – была просто подарком небес. Всё это и попросил Николай отразить в листовках, которые появились в городе аккурат накануне голосования в сейме. Связник подал сигнал о том, что завтра надёжные люди будут ждать Николая и его друзей в условленном месте. Всё было готово, чтобы дать послу России выступить перед польскими депутатами.

Наступила ночь. Хотя Николай очень волновался и раз за разом мысленно прокручивал в голове свою предстоящую речь в сейме. Но как только он посчитал, что удалось подобрать нужные слова для выступления в сейме, как тут же уснул безмятежным сном. Последней, затухающей мыслью была мысль о переводе с французского на польский – справится ли Леопольд с ролью переводчика-синхрониста? И забавно: русский посол будет агитировать против французского кандидата на польский трон на французском!

Внезапно Николай проснулся посреди ночи от того, что отчего-то стал задыхаться. Он открыл глаза и тут же сильно закашлялся. В комнате было темно, а под дверью и за окном метались странные всполохи огня. «Пожар!» – сообразил Николай, вскочил с кровати и бросился к товарищам. Еле-еле привёл их в чувство. Они проснулись, сели на кровати и тоже стали надрывно кашлять. Николай оторвал куски ткани от простыни, смочил их из кувшина водой и, разорвав на повязки, раздал их непрерывно кашляющим друзьям.

– Сорок пять секунд на сборы! Одевайтесь быстрее! – закричал Николай, разбил стекло на окне и стал тоже быстро одеваться.

Вначале стало немного легче дышать, но потом дым из-за сквозняка повалил из-под двери в комнату ещё сильнее. Благо, влажные повязки помогали хоть как-то дышать, но едкий дым стал сильно щипать глаза. Они безбожно слезились, но время на сборы было уже выиграно, и теперь друзья были одеты и втроём старались открыть дверь. Почему-то у них это не получалось. Или кто-то её успел основательно подпереть, или там за дверью что-то упало и зажало её. Пытались с разбегу высадить, но – тоже безрезультатно. Крепковата оказалась дверь, да и, похоже, что с той стороны она уже занялась огнём. Метнулись к окну, высадили раму. Стёкла и её остатки полетели вниз. Выглянули наружу, но и там тоже уже вовсю полыхали многочисленные сараи с дровами и всякой рухлядью. Перепрыгнуть бушующее пламя уже было нереально. Какой-то ад в миниатюре. Огонь яростно бушевал на первом этаже гостиницы и снаружи здания. Путь вниз был отрезан. Совсем скоро должен был запылать и весь второй этаж.

– Приплыли! – хладнокровно констатировал сей скорбный факт Андрей Яковлевич. – Давай, Николай, открывай нам запасной выход. Будь что будет – хоть к динозаврам в пасть, но жарится здесь мне больше неохота! Думаю, что вы возражать мне не будете!

Николай молча вытащил из кожаного мешочка, который вроде талисмана висел у него на шее, золотой слиток в форме грецкого ореха. Вспомнил про потерявшего руку в пожаре английского алхимика, который ему подарил его во время поездки в Англию, и решительно чиркнул «орешком» по дымящейся стене, сквозь щели меж брёвен которой уже повалил чадящий дым. Стена плавно растворилась, и друзья увидели чей-то служебный кабинет. Книжный шкаф, письменный стол, а на нём… телефонный аппарат. Друзья понимающе посмотрели друг на друга и разом перешли в незнакомую комнату. Стена за ними спустя мгновение восстановилась. Единственное, что теперь напоминало о пожаре, – это остатки запаха дыма.

– Интересно, где это мы и в каком времени? – с любопытством спросил Алексей Никифорович и подошёл к письменному столу.

Огромное кожаное кресло; настольная лампа с зелёным абажуром; записная книжка и телефонный аппарат. Причём старый, массивный, с дисковым номеронабирателем.

– Ребята, а буквы-то русские, – удивлённо произнёс Андрей Яковлевич, заглядывая из-за спины друга. – Со страной разобрались, а в каком городе?

– Чего не знаю – того не знаю, – ответил Николай и рассмеялся.

– Ты это чего? – спросили друзья и поглядели на него, но тут же сами прыснули от смеха.

Всё лицо Николая было в чёрной саже. Блестели лишь одни глаза, а рот и нос ещё до сих пор закрывала тёмно-серая повязка. Прямо бандиты какие-то с большой дороги. Друзья разом сняли повязки и облегчённо вздохнули. Где-то далеко раздался знакомый звон курантов.

– Москва! – чуть не закричал Николай, но вовремя спохватился.

– Уже поняли, но это нам ничем не поможет, – грустно вздохнул Алексей Никифорович.

Куранты умолкли, и тут внезапно раздалось: «Бом! – Бом! – Бом!»

Все разом повернули головы и посмотрели на громоздкие напольные часы. Их малая стрелка указывала на три часа.

– Какие-то сволочи поспать спокойно не дали в гостинице! – возмущённо произнёс Андрей Никифорович. – И кому это вздрямилось нас поджигать посреди ночи? Неужто это снова князь Чарторыйский? Чёрт его возьми!

– Вернёмся в Варшаву – узнаем! Кому это невмоготу нас поскорее на тот свет отправить! – ответил Николай и уютненько пристроился на кожаном диване.

– Ты что это? Спать здесь собираешься? – возмутился тесть.

– А что? Пусть там, в гостинице, всё пока без нас догорит, а завтра у меня или уже сегодня… ответственный…

Предложение оборвалось и тут же раздалось безмятежное сопение. Николай уснул аки младенец в люльке.

– Смотри, и правда спит. Ну ты только погляди на него! Настоящий путешественник во времени. Спит при первой же возможности, в любой обстановке и в любое время дня и суток. Пойду хоть дверь проверю: закрыта ли она? А то сдуру ломанётся к нам кто-нибудь в гости!

Алексей Никифорович подошёл к обитой коричневой кожей двери. Осторожно открыл её и быстро выглянул наружи. За ней оказался длинный коридор, а в конце его за столом сидел военный в фуражке с синим верхом. Тесть быстро ретировался и закрыл за собой дверь и тут же тихонечко повернул торчащий в замке ключ. Развернулся лицом к Андрею Яковлевичу и загадочным голосом произнёс:

– А хочешь, я скажу тебе, где мы находимся?

– Ну и где?

– На Лубянке! И, скорее всего, годика так тридцать седьмого. Сам бы ни за что бы сюда не пошёл! Ни за какие коврижки! Так вот – зять, спасибочки, поспособствовал, а сам спит без задних ног и в ус не дует!