Владимир Лещенко - Черная луна Атлантики

Раздался грохот, который можно было бы слышать за мили, — это котлы и механизмы сорвались со своих мест.

В страшном водовороте закружило мешанину из шезлонгов, ящиков, канатов, каких-то досок и обломков. Вода бурлила и пенилась, с шипением и стоном через открытые двери и иллюминаторы вырывался из чрева парохода воздух, смешанный с паром, словно ревел издыхающий кит. Это был воистину предсмертный крик «Титаника», его последний вздох.

Высоко задравшаяся корма смотрела в небо, словно гигантская черная гора. Несколько человек, цеплялись за тросы, карабкались по гребному винту. Внезапно пароход вздрогнул, как бы в последнем усилии выпрямиться, и медленно, торжественно ушел под воду, унося с собой и пассажиров. Теперь уже вечных пассажиров.

Какой-то миг, и на месте огромного корабля образовался пенящийся водоворот, в котором кружили деревянные обломки, огромные пузыри воздуха и мертвые тела.

Края водяного кратера, покрытые пеной, поднялись вверх.

Над местом гибели колоссального корабля встало облако тумана и водяных капель, как будто кипела вода в колдовской чаше уже наверняка мертвого Монпелье.

А потом все стихло. Океан с ледяным спокойствием сомкнулся над своими жертвами…

— Боже мой! — прошептал кто-то в шлюпке.

Остальные не могли произнести ни слова.

А потом в тишине разнесся быстро нарастающий крик…

Это от отчаяния и страха кричали люди, оказавшиеся в воде. Ничего чудовищнее этого вопля Юрий в жизни не слышал. Крик ужаса… Крик, пронзающий самое сердце. Проклятия и стоны, мольбы испуганных и задыхавшихся от страха тонущих людей. Призывы о помощи и воззвания к Богу и Дьяволу неслись над черными водами…

До места гибели корабля, где сейчас погибало невесть сколько душ, было всего ярдов пятьсот.

— О, Господи, что же это?! — закричала женщина в вечернем платье.

Соседка приобняла ее за плечи, успокаивая. Девчонка в ночной сорочке всхлипывала, из глаз текли слезы.

— Нет, нет… Надо плыть к ним! — вдруг закричала она. — Мы должны вернуться и спасти людей!

— Да ты никак очумела, мокрощелка! — заорала рыжая. — Да если мы повернем туда, нас в три секунды перевернут, и мы все утонем! Давай я тебя выкину за борт, ты к ним сплаваешь, может, поможешь кому… — вскочив, шагнула к девушке.

— Придержи язык, вонючая шлюха! — вскочила другая пассажирка, крепко сбитая, лет сорока на вид. — Как бы тебе самой за борт не прогуляться!

— Ах, ты… — рыжая сказала нечто непонятное Юрию, но по интонации явно нецензурное.

— Ну, хватит! — рявкнул Холл, поднеся к носу «кокни» сжатый кулак. — Здесь я командую! Всем сидеть спокойно, лодку не раскачивать! Мы не будем приближаться сейчас, и в самом деле нас запросто потопят… Подойдем попозже, мисс, и поднимем, кого сможем. А пока следует осмотреться, может, кто поблизости есть в воде…

В следующий час женщины, точно очнувшись от оцепенения, втащили в шлюпку несколько человек — двух девушек лет четырнадцати, непрерывно дрожавших и плакавших, трех матросов и горбоносого толстячка, лопотавшего нечто на своем языке.

Между тем крики становились все слабее и слабее, пока не смолкли совсем.

— Отгребай назад! — сказал Холл. — Мы сделали, что смогли, и свой долг выполнили. Возьмем еще кого-то, чего доброго сами пойдем на дно.

Их накрыла кромешная тьма.

Единственными звуками теперь были женские рыдания да удары весел по воде.

— Почему, Господи, почему? — еле слышно бормотала дама в вечернем платье.

А потом размотала горжетку и протянула ее одной из девочек.

Глядя на это, Холл стащил бушлат и закутал вторую из спасенных. А Тедди снял с себя фуражку и отдал девушке, перевязавшей Ростовцева.

— Возьми, мисс, — смущенно пробормотал он. — Она не шибко греет, но все ж лучше, чем ничего.

В холодной ночи, на пространстве в несколько миль вокруг, в океане болтались спасательные шлюпки. На некоторых из них люди кричали, махали руками, на других стояла гнетущая тишина, и потрясенные, искаженные страданием лица смотрели вверх.

Придя в себя, Холл распорядился:

— Нужно провести перекличку.

Через пять минут она завершилась. В шлюпке было тридцать семь человек, считая Юрия.

Двадцать четыре женщины, пятеро детей, восемь мужчин, включая трех спасенных и китайца.

— Посчитаем теперь, чего у нас есть! — произнес смазчик нарочито бодрым голосом.

Ящик на носу оказался совершенно пуст. Ни сухарей, ни консервов не было, как и сигнальных ракет и фальшфейеров. Правда, в двух вместительных анкерках что-то плескалось. Холл приподнял один, затем второй…

— Воды от силы по четверти галлона на брата… — озабоченно резюмировал он. — А что там в мешке?

Мешок, на который так удачно спикировал Ростовцев, содержал в себе настоящее сокровище для измученных продрогших людей — полсотни свежих белых булок. Должно быть, в суматохе камбузники забросили их в шлюпку, особо даже не раздумывая.

Холл лично раздал людям хлеб, каждому по половине душистой выпечки.

Стали искать фонарь, но его нигде не было.

— Значит, будем плыть в темноте, — прокомментировал кто-то. Они и плыли в свете звезд иногда тихо переговариваясь с соседом.

— Ох! А ежели бы не та американка — конец бы нам был — вдруг услышал Юрий — говорила завернувшаяся в одеяло немолодая тетка лет возле которого жались две девчушки — дочки а может и внучки — или племянницы — как знать. Из богачек сама, а бойкая да сильная! И я ведь и не спросила как ее зовут! Молоденькая такая — в синем платье да шляпке смешной — брошка у нее еще была золотая — кошка не кошка тигр не тигр…

— Ничего — потом найдем и спасибо скажем! — бросила одна из девочек.

«Элизабет ее зовут!» — хотел сказать Юрий, но отчего-то промолчал — может, чтоб не спугнуть надежду, что и он и эти женщины увидят еще храбрую журналистку.

— Смотрите, человек! — закричала девушка, перевязавшая Юрия.

Весла нехотя захлопали по воде…

Увы, это был лишь колыхаемый волнами труп. Пассажир первого класса, как можно было понять. Он лежал на спине. Безупречно сшитый фрак с бутоньеркой в петлице, щегольские белые башмаки и галстук-бабочка. Даже в смерти этот немолодой господин сохранял некую элегантность.

Холл вдруг ухмыльнулся и подцепил труп веслом, подтаскивая к борту. Еще миг, и грузное тело наполовину перевалилось в шлюпку.

— Ты рехнулся, братец?! — загалдели женщины. — Не видишь, он же мертвый!

Фыркнув в их сторону что-то неуважительное, Холл сноровисто обыскал утопленника.

— Авось, джентльмен имел с собой флагу с виски, — добавил он.

Однако, похоже, не спиртное его интересовало.

Через минуту довольный смазчик вертел в руках большой платиновый портсигар с алмазной монограммой блеснувшей при свете звезд.