Пантелей (СИ) - Добрая сказка про футбол 1 [СИ]

Майор Зайцев недоверчиво покачал головой.

- Ничего он не знает, Василий Филиппович. Вам про него Зверь наплел?

- Он. И еще он сказал, что ты простой мужик, а Борджигин просветленный, поэтому ты за ним присмотреть не сможешь. Подумай, Коля. Напряги память, ты ведь десять лет в разведке служишь.

- Да что там присматривать, Василий Филиппович. Сидит чурка немытая и все время в одну точку смотрит. Позовешь жрать - пойдет, не позовешь - так и будет сидеть. Он, кроме Зверя, вообще никого не замечает. В смысле замечает, но реагирует как на деревья в лесу, лишь бы лбом не стукнуться.

Зайцев ненадолго прервался, задумавшись о чем то, потом в сердцах театрально сплюнул и усмехнулся.

- Такого просветления мне и даром не надо. Не знаю, насколько он там просветленный, но на Зверя смотрит как молочный щенок, это я вам точно говорю. Как тот раввин в сорок третьем. Я помню еще удивился, старый еврей у пацана на побегушках и чуть ли не в рот ему заглядывает.

- Постой, Коля. Какой еще раввин? Я же твои рапорта в деле Волкова по три раза перечитал, никакого раввина там точно не было.

Герой Советского Союза, гвардии майор Зайцев уставился на Маргелова круглыми от удивления, переходящего в шок глазами, потом энергично покрутил головой, словно стряхивая воду с волос, вскочил и заходил по кабинету от стены к стене.

- Был раввин, Василий Филиппович. Вот хоть расстреляйте, но только сейчас про него вспомнил. А ведь он с нами от того брода до самой Лещевки отступал, даже пулемет нес, только потом потерялся. Вы сейчас сказали - вспоминай разведка, у меня и щелкнуло, будто проснулся.

Наконец находившись, гвардии майор сел на свое место и вдруг заливисто заржал.

- Ну, Зверек, вот ведь гаденыш, а я к нему как к брату.

- Он к тебе тоже, Коля. Так и сказал - если я не поеду, то Зайчика убьют, а он мне как брат. Ну что, много вспомнил?

- Много, товарищ гвардии генерал-майор. Что теперь с этим делать будем?

- Садись за мой стол и все запиши. Я пока до Управления КВЖД доеду, по комендантским делам, будь они не ладны. Напишешь, почитаю, подумаем. И про Борджигина этого поподробнее, зачем-то же он его за собой таскает. Кстати, как они общаются?

- А черт их разберет. Не то на монгольском, не то на бурятском. Таскает понятно зачем, Зверь учится иголки втыкать.

- Какие еще иголки?

- Специальные, длинные такие.

- Куда втыкать?

- В себя. Говорит, что это самый лучший способ лечения. Говорит, что вся медицина, кроме хирургии - это шарлатанство. Еще говорит, что мы дикари и невежды, а этот чурка светоч знаний и что именно он достоин лечить товарища Сталина. Мы ржем...

- Да ты погоди про товарища Сталина, про иголки расскажи. Куда в себя он их втыкает?

- Да везде. Руки, ноги, позвоночник, один раз даже в глаз втыкал. Судя по длине иголки, до середины черепа. Только одно могу вам сказать точно, Василий Филиппович, этот вонючий светоч у Зверя больше учится, чем наоборот.

Главный военный комендант Харбина как-то укоризненно глянул на часы, встал и застегнул верхнюю пуговицу кителя.

- Вот что, Коля. Садись на мое место и пиши. Все откровенно пиши, из моего кабинета это никуда не выйдет. Если закончишь раньше, чем я вернусь, подремли на диване. Покидать кабинет категорически запрещаю. А то я вижу, что тебя уже так и прет разборку устроить. Приказ понятен, товарищ гвардии майор?

- Так точно, товарищ гвардии генерал-майор!

- Ну и славно, разведка. Вспоминай, анализируй, жди меня. Сейчас Березин тебе чайку организует.

***

Герой Советского Союза, гвардии генерал-майор, Василий Филиппович Маргелов подходил к полевому штабу формируемого добровольческого интернационального корпуса,, когда заметил пылящий со стороны аэродрома ГАЗ-67Б. Из-за свалившихся на него обязанностей военного коменданта Харбина - главного транспортного узла начавшейся войны, формирование корпуса пришлось доверить начальнику штаба, полковнику Иволгину, однако пару раз в неделю процесс удавалось контролировать лично.

"Чего это вдруг доблестных авиаторов принесло?" устало подумал Маргелов, когда узнал вылезающего из "козлика" полковника в лётном комбинезоне.

- Здравия желаю, товарищ генерал-майор, военный советник Корейской Народной Армии полковник Иванов! Уделите мне несколько минут?

Маргелов, разумеется, был в курсе назначения Василия Сталина командующим ВВС ДВО, поэтому удивился не сильно.

- Здравия желаю, Василий Иосифович. Как прикажете. Расположимся в штабе?

- Ведите Василий Филиппович.

Расположились, адъютант сделал чаю.

- Чем могу, Василий Иосифович? Не ради меня же вы здесь инкогнито.

Василий Сталин хохотнул.

- Нет, Василий Филиппович, здесь пролётом, сели на заправку, а во время обеда в столовой можно сказать случайно услышал, что вы бригаду добровольцев-интернационалистов в Харбин привезли. Решил вот познакомиться лично, тем более что мне это отец рекомендовал.

- Он меня знает?

До сего дня Маргелов никогда не разговаривал с Иосифом Виссарионовичем, да и видел его только издалека во время Парада Победы, где сам он командовал сводным батальоном. Младший Сталин пожал плечами, понимая откуда могло прийти это знание.

- Значит, знает. Назвал он именно ваше имя. Сказал, что у ВДВ большое будущее, а у вас отличные перспективы. А теперь нам по всему выходит и воевать предстоит вместе.

Да, секрета из этой войны больше не делали, больше того, даже выставляли её напоказ. На самом деле, сначала в войсках вызывали добровольцев, потом из них отбирали лучших и собирали в интербригады. Бойцам разрешалось писать домой, а о формировании новых бригад с гордостью рапортовали советские газеты. Про его Вторую бригаду написали в самой Правде. Стать добровольцами-интернационалистами вызвались все до единого военнослужащие вверенного ему корпуса, поэтому в интернациональную добровольческую бригаду отобрали действительно лучших из лучших. Свой корпус генерал Маргелов считал самым боеспособным во всей Советской армии, и, пожалуй, не без оснований, а бригада так вообще получилась ураган, такому подразделению любые задачи по плечу.

- Всегда вместе! Куда мы без вас? Без вас мы просто пехота.

Улыбнувшись, вернул комплимент десантник, и ненавязчиво поинтересовался.

- Ну как там...?

- Приземлили империалистов. Восемьдесят два - шестнадцать, по потерям за неделю наступления, и то у нас два старых ТУ-2 в зачёт идут, которые огнём с земли сбили, а истребителей только четырнадцать, вот они летать и перестали совсем. С фашистами этих не сравнить, те серьёзно дрались, сурово, эти же - просто неженки. Сеул наши уже на третий день обошли, сейчас его ствольная обрабатывает, когда я вылетал прошли даже дальше, чем в пятьдесят первом, серьёзного сопротивления совсем не встречают, уже два дня как бомбовых вылетов не запрашивали. Все просьбы о перемирии и прекращении огня отвергнуты, а на Сеул тоннами ссыпают листовки на английском "Кто добровольно сдастся, тот в плен не попадёт, будет депортирован на Родину", так веришь нет, третий день тысячами сдаются.