Дмитрий Карпин - Мы спасаем попаданцев

«Впрочем, то время еще даже не наступило», — подумал Фадеев и потому спросил:

— А какой сейчас год?

— 1916-й, — ответил Громов, заводя двигатель. — Если быть точным, 16-е декабря по старому стилю. Садитесь.

Юля уселась на переднее пассажирское сидение. Фадеев с облегчением вздохнул, памятуя ее манеру езды и разместился на заднем.

— Куда направляемся, шеф? — спросил Денис.

— На Гороховую 64. Это нынешний адрес нашего попаданца. Игорек сейчас следит за его домом.

— И долго он уже здесь? — спросила Юля.

— Более десяти лет, — сухо ответил Громов и тронулся.

Автомобиль, медленно набирая скорость, двинулся вниз по Миллионной. Мимо проплывали знакомые здания исторического центра, только выглядели они гораздо новее и ухоженнее. Денис взглянул направо, в сторону Мраморного дворца, у кованых врат трудился одинокий дворник в тулупе, фартуке и с метелкой.

— Как я уже сказал ранее, наследил — это еще мягко сказано, — начал рассказ шеф. — Наш попаданец теперь птица высокого полета, он вертится в высших кругах, и к нему прислушивается сам государь. Хотя занимается он практически тем же, чем и в нашей реальности.

— Неужели он и здесь создал секту и объявил себя новым мессией? — спросил Денис.

— Не совсем, — покачал головой Громов и повернул руль влево, сворачивая на переулок ведущей к реке Мойке. — Но легенду он создал себе неплохую. Простой крестьянский мужик из Тобольской губернии, услышавший глас Богородицы, и наделенный великой силой. Теперь он известен всему Петрограду, как святой сибирский старец Григорий Ефимович Распутин.

— Тоже мне старец, — фыркнула Юля. — Ему ведь всего сорок семь. А псевдоним то какой идеальный для себя взял — Распутин! Да, в отсутствии самоиронии его не обвинишь.

— И что, этот Распутин-Сатановский и в самом деле известен на весь Петроград? — спросил Фадеев.

Доехав до Мойки, Руссо-Балт повернул налево, двинувшись вниз по набережной канала. Денис окинул взглядом с детства знакомую улочку — на противоположной стороне величественно красовался трехэтажный дом желто-золотого цвета. Мойка 12 — в этом доме свое последнее жилище квартировал главный поэт России Александр Сергеевич Пушкин. Но Фадееву вспомнилось другое, а именно его первый поцелуй в саду дворика этого дома.

«И к чему бы это вспомнилось?» — подумал Денис и с улыбкой поглядел на Юлю. «Ежик» лишь покачала головой, не оценив внезапного веселья парня.

— К сожалению, Распутин-Сатановский теперь одна из ключевых фигур государства, — тем временем говорил Громов. — И с этим уже ничего не поделаешь. Держу пари, когда мы вернемся в наше время, то обнаружим его вклад, как в настоящее, так и в прошлое. Думаю, многие научные труды будут посвящены его загадочной личности, да и в учебниках истории появится несколько новых глав.

— Да уж, дела, — вздохнул Денис.

— Но что именно натворил Сатановский? — спросила Юля.

Руссо-Балт миновал Невский проспект начала двадцатого века, что выглядел намного тише и спокойней века двадцать первого. Людей здесь почти не было: лишь несколько горожан в меховых шапках и тулупах спешили по своим утренним делам, и одинокий жандарм стоял на углу и позевывал, явно еще не успев проснуться.

— Благодаря вмешательству Сатановского, кое-какие исторические события прошли не так, как мы их знаем, — двигаясь по набережной в сторону Гороховой, принялся рассказывать Громов. — Наследник престола не умер в девять лет от потери крови, поскольку наш попаданец, не знаю каким таким образом, но научился справляться с его болезнью. Княжна Ольга не вышла замуж за князя Дмитрия Павловича, поскольку Сатановский поведал Николаю о его истинных сексуальных предпочтениях.

— Выходит, он избавился от нескольких фактов, повлиявших на Майскую революцию?! — вспомнив лозунг революционеров о недопущении «пидераста» к власти над Святой Матушкой Россией, недобро усмехнулся Денис.

— От нескольких избавился, — согласился шеф. — Но я все же считаю, что революция неизбежна. Может не Майская, а скажем Июльская или Сентябрьская, но она неизбежна. Ведь сам того не желая, Распутин-Сатановский теперь является одной из ее причин. Его открытое влияние на царскую семью и покачивания стрелок истории в другую сторону вызывало недовольство самого Времени, и Время ответило ему. И дворянство и простой народ и западные державы — все ненавидят колдуна Распутина! В прессе его в открытую называют мужланом, развратником, дьяволом и серым кардиналом, выполняющим функции императора, как и в государственных делах, так и царской спальне. Николай же сам не доволен таким поворотом, он уже один раз отсылал Распутина из Петербурга, но потом вернул, когда наследнику стало плохо, но слепое доверие государя все же пошатнулось. Возможно, именно поэтому Сатановский не смог добиться своей главной цели, и Россия все же вступила в Мировую войну. Теперь наш попаданец яро пытается заставить государя из нее выйти. Насколько я знаю, царь колеблется.

— А вот это уже серьезно! — воскликнул Денис. — Ведь бессмысленная война, в которой у нас не было никаких интересов, послужила главной причиной революции.

— Именно, — кивнул Громов, сворачивая с набережной Мойки на Красный мост, и оказываясь на Гороховой. — И это значит…

— Это значит, мы должны избавиться от этого возмутителя времени любой ценой! — вдруг решительно сказала Юля, и ее карие глаза недобро блеснули.

— Простите, — Фадеев заерзал на заднем сидении. — Любой ценой это же не значит…

— Значит, Денис, значит, — произнес щеф. — Но это в крайнем случае, если иного выхода не будет. Сатановский — фанатик, по доброй воле он ни за что не захочет покинуть это время. Да и силой отправить его назад в будущее тоже не получится, поскольку он под надежной охраной.

— Выходит, у нас ничего другого не остается, как убить его? — Денису явно не нравилось подобное решение проблемы.

— Не совсем, — хитро прищурился Громов. — Подобраться к святому старцу все-таки можно. Есть одна идейка и вы, друзья мои, сыграете в ней ключевую роль.

В коридор квартиры Распутина-Сатановского, расположенной в доме по адресу Гороховая 64, набилась тьма народу. Публика была абсолютно разношерстной: от благородных дворянских дам в чопорных платьях и шляпках, до крестьянских бородатых мужиков в валенках и тулупах. Все эти люди жаждали совета или же помощи «святого старца» Григория. Среди ждущих аудиенции затесались и Денис с Юлей. Они стояли в коридоре в ожидании своей очереди, поглядывая на дверь кабинета Распутина, из которой то и дело выходили страждущие с осчастливленными лицами.

«Типичный прием у экстрасенса-мошенника», — вот первое, о чем подумал Денис, когда секретарь Распутина, тощий еврей Арон Самуилович Симанович, потребовал у Фадеева плату за прием. Денис отдал врученную ему Громовым стопку кредитных билетов, и лицо еврея расплылось в улыбке.