Меир Ландау - Вернуться на «Титаник»

— Я вот что подумал, — сказал Гарольд, — я на вас лучше снизу посмотрю.

— Почему это ещё? — удивился Фрэнки.

— Я это… — покраснел Гарольд, — в общем… должен же кто-то судить, как я понимаю?

— Ага! — рассмеялся Фрэнки, — ты просто боишься высоты!

— Угу, — кивнул Гарольд опустив глаза.

— Ладно, пойдёмте уже, — обнял Энтони за плечи, смущённого насмешками Фрэнки, Гарольда и мальчики шумно двинулись по коридору.

Энтони усмехнулся глянув на Фрэнки.

— Так ты Фрэнк Голдсмит?

— Ну, — кивнул Фрэнки, — а кто же ещё? Тут только два Фрэнка Голдсмита! Я и мой папа! И кстати, а ты никогда не был на самом носу корабля?…

…Над прогулочной палубой, где было не так уж и много народа, раздался дикий крик, больше напоминавший визг, или даже писк.

— Ой мамочка!!! — вопил Фрэнки, повисший над палубой на длиннющем канате грузового крана, — ой мамочка! Я прилип! Я совсем прилип!!!

— Ты чего там кричишь? — удивлённо смотрел на висевшего вверху друга Гарольд, переглядываясь с Энтони, — ты же обещал пролезть по канату и спрыгнуть вниз!

— Я прилип! Я совсем прилип! Я не могу оторвать от него руки! — заплакал Фрэнки, — ой что теперь будет! Снимите меня отсюда, немедленно! Я не хочу тут больше лазить!

— А я тебе говорил! — развёл руками Энтони, — и как мы теперь тебя снимем? Так что, давай сам теперь ползи назад!

— Как я могу ползти, если я прилип!? — крикнул в ответ Фрэнки и заплакал, не столько от страха, сколько ради того, чтобы его услышали.

Вокруг уже собирались любопытные пассажиры, указывая на висящего над палубой Фрэнки пальцами и толкующие, что неплохо было бы попросить у матросов лестницу.

Фрэнки понял, что оказался в центре внимания и изо всех сил старался изобразить невозмутимость, но комичность ситуации взяла верх и он даже зажмурил глаза от стыда.

— Эй! Мартышка! Ты там крепко держишься? — услышали Гарольд и Энтони позади себя чей-то голос.

— Я не держусь! Оно само меня держит! — пропищал в ответ Фрэнки.

— Ну я даже не сомневаюсь! — ответил кто-то сзади, — канат для того и смазали липкой смазкой, чтобы по нему мартышки, вроде тебя, не лазили!

Мальчики оглянулись.

— Ой! Офицер Лайтоллер! — воскликнул Энтони, — а Вы не поможете его снять?

— Молодой человек? Мы знакомы? — чуть улыбнувшись, посмотрел на Энтони Лайтоллер.

— Пока что нет, но уже да! — ответил Энтони.

— «Пока что нет, но уже да», это надо запомнить, — рассмеялся Лайтоллер и полез на кран.

Он вылез по корпусу крана к канату, перехватил Фрэнки и снеся его вниз на плече, поставил на палубу.

— Смотри мне, мартышка! — пригрозил он Фрэнки пальцем.

— Спасибо, сэр, только маме не говорите. Она же меня убьёт! — взмолился Фрэнки, стараясь оттереть руки от смазки, но ладони липли друг к другу и со стороны казалось, что Фрэнки о чём-то сильно умоляет Лайтоллера.

— Убьёт, — согласился с ним Лайтоллер, — поэтому, если не хочешь получить хорошую взбучку, бегом отмывать руки. А я обещаю, что никому ничего не скажу.

— Да сэр, мы ему поможем! — кивнул с каким-то задором Лайтоллеру Энтони.

— Только его маме не говорите, — проговорил Гарольд, — она у него знаете какая?

— Какая? — улыбнулся Лайтоллер.

— Ууууу! — показал кулак Гарольд.

— Понятно, — строго кивнул Лайтоллер и через миг, улыбнувшись Гарольду, взял под козырёк и пошёл по своим делам.

— Бегом мыть руки! — схватил Энтони, за плечи, Фрэнки и буквально потащил его в к спуску в каюты…

«Титаник» ушёл в открытый океан. Плавно, словно стрела скользя по волнам в сопровождении чаек, четырёхтрубный красавец уносился на запад будто бы догоняя солнце.

Было тепло, даже казалось жарко. Лёгкий ветер, вперемешку с неповторимым запахом моря выгнал пассажиров на палубы.

Молодой человек вышел на корму и осмотревшись нашёл свободную лавочку. Он подошёл к ней, постоял, немного подумал и присев достал из кармана пиджака толстую тетрадку в твёрдом кожаном переплёте. Открыл её и вытащив из другого кармана острый карандаш он принялся писать.

Он писал долго, листок за листком, страницу за страницей, время от времени останавливаясь и глядя на океан о чём то начинал думать. Потом снова писал. Улыбался себе, изменялся в лице и снова улыбался.

Он был молод. Совсем ещё ребёнок и на вид ему можно было дать пятнадцать лет, с большой натяжкой. И ребёнок угадывался почти сразу. Если бы не серьёзные глаза, и не взрослый деловой серый костюм, что был пошит явно не по его размеру, то можно было подумать, что это школьник делает домашнее задание просто примостившись на лавочке.

— И что мы пишем? — услышал молодой человек рядом с собой голос девушки.

— Ой… простите… — оторвался он от своей тетрадки, чуть не выронив карандаш, — я должно быть поступил очень бестактно, заняв единственную свободную лавочку…

Парнишка встал и увидел Лилли.

— Да сидите Вы, — рассмеялась Лилли, присев на лавочку, — ну? Я Вас напугала?

— Позволите? — присел рядом парнишка.

— Разумеется, — ответила, слегка улыбнувшись, Лилли.

— Разрешите представиться? — снова встал парнишка, — Эдгардо Эндрю, — кивнул он, — я следую в Нью-Йорк на этом пароходе.

Лилли улыбнулась.

— Ну я заметила, что пароход следует именно в Нью-Йорк. Я Лиллиана Гудвин и тоже еду в Нью-Йорк, на этом же самом пароходе.

Она снова улыбнулась.

— Вы так и будете стоять, или присядете?

— С Вашего позволения, мисс Лиллиана, — присел Эдгардо.

— А что Вы пишите? — посмотрела Лилли на тетрадку Эдгардо.

— О, пустяки мисс, это мой дневник и я начал вести его совсем недавно, — ответил, покачав головой Эдгардо, — я уверяю Вас, там только приличные вещи и ничего крамольного.

— А Вы воспитаны, мистер Эдгардо, — улыбнулась Лилли, — судя по всему Вы немного ошиблись классом, или у Вас не хватило денег на билет.

— Судя по всему, — опустил глаза Эдгардо.

— Я думаю Вы сын богатых родителей и родители не совсем в курсе, что Вы тут находитесь? — спросила Лилли.

— Да, Вы правы мисс, — ответил Эдгардо, — папа и мама не знают что я уехал в Америку.

— Сбежали из дома, или из школы? — спросила Лилли доброжелательно, стараясь приободрить Эдгардо.

Тот усмехнулся и посмотрел на Лилли.

— И тут почти угадали, — ответил он рассмеявшись, — из пансиона Святого Томаса. Родителям написал, что не приеду на Пасху, а в пансионе отпросился к родителям. А сам добавил себе возраст в метрике и взял билет на этот пароход. Благо, какой-то старик был добр ко мне и помог взять билеты в кассе.

— И что думаете делать в Америке? — поинтересовалась Лилли.

— Известно что! — радостно произнёс Эдгардо, — я стану журналистом! У меня уже есть опыт! Я вёл нашу стенгазету и умею красиво писать!