Олег Белоус - Попаданцы в стране царя Петра [СИ]

Через полчаса он уже выходил из дома. На обшарпанной двери в подъезд белел бумажный лист с напечатанным ярко-алыми буквами объявлением 'Просьба до двадцать пятого апреля получить в Жеке по адресу ул. Ленина 25 продовольственные талоны на семью. Для получения талонов иметь с собой паспорт. Внимание! По распоряжению администрации города, продажа продовольствия без талонов с двадцать шестого апреля производится не будет!' Так-непроизвольно вздохнул Семеныч, -дожились, снова талоны как в конце 80-х. Умом он понимал, что в их положении это неизбежно. Еще раз внимательно перечитав объявление, он покачал головой. Надо не забыть позвонить своей клуше, когда проснется, пусть сходит получит талоны, где лежат паспорта, она в курсе. А то останемся как обычно на бобах. С тем дурдомом, который сейчас творится в отделе, еще не известно, когда сам вернусь со службы. Алексей Семенович почти двадцать лет отдал службе в районной полиции, из них почти восемь участковым уполномоченным, так что о порядках в родном ведомстве знал все или почти все.

Солнце еще невысоко поднялось над горизонтом, но жарило не по-апрельски. Палящие лучи успели почти полностью расправиться с наследием зимы, лишь в тени многоэтажек еще скрывались, потихоньку истекая талой водой, покрытые грязью и мусором сугробы. Теплый ветер без устали размахивал голыми ветвями деревьев, приносил запах сырости и весны. Рано, улицы пустынны, лишь кое-где торопливо идут озабоченные чем-то прохожие, да вдали промелькнул вооруженный автоматами полицейский патруль. До отдела километра два, идти минут двадцать, поэтому он не стал дожидаться автобуса. Тем более что по нынешним временам отсутствия в продаже горючего, городские автобусы ходили набитые людьми как сельдями в бочке. Удовольствие ниже среднего.

Через пять минут, он свернул на малолюдную в это время улицу Советская. Дорога пуста, лишь изредка, взметая белесую пыль с успевшей подсохнуть проезжей части, пронесется грузовик или битком набитый автобус. Он неторопливо, время еще позволяло, шел вдоль старинных купеческих особнячков, ставших после революции домами для многих поколений горожан. Навстречу попался мужик в рабочей куртке, с помятым лицом, видимо со смены. В углу рта сигарета, кольца дыма причудливо поднимаются к небу. От этого зрелища рот заполнился тягучей слюной. Неопределимо захотелось курить, но вытащенная из кармана пачка Winston как на зло оказалось пустой. Семеныч невольно оглянулся в направлении дома. В ожидании дефицита он приобрел у знакомых торговцев стратегический запас курева, но не возвращаться же из-за сигарет! Впереди у перекрестка показался окрашенный в бледно -зеленый цвет киоск. С хозяевами его он был шапочно знаком, пересекались пару раз в гостях у общих приятелей. Мучительно вспоминая как зовут владельцев киоска, он ускорил шаг, остановился перед окошком. Убогий набор товаров за стеклянными витринами неприятно поразил бедностью по сравнению с тем, какой был до переноса. Несколько разновидностей газированной воды, печенье, конфеты и немного сигарет и все. Продавец, небольшого ростика миловидная женщина, слегка высунувшись из окошка, осведомилась профессионально-приветливым голосом:

-Что Вы хотели?

Семеныч, наконец вспомнил имя хозяйки и, произнес белозубо улыбаясь:

-Здравствуйте Танюша, Winston есть?

Хозяйка несколько секунд вглядывалась в физиономию посетителя, наконец вспомнила где его видела, лицо женщины расцвело в дружелюбной улыбке:

-Здравствуйте, Алексей! -она торопливо оглядела небогатый набор товаров на прилавке и соболезнующее развела руками, - к сожалению, Winston кончился. Как видите с ассортиментом вообще беда, на базе выдают совсем по чуть-чуть.

-Жаль, буду искать.

Они еще поболтали несколько минут, о том, как прижимают малый бизнес вместо того чтобы помогать, как станут жить после переноса и что обещал Соловьев горожанам. Затем Семеныч бросил взгляд на часы, время поджимало. Торопливо попрощавшись, направился дальше.

Еще через час он уже крутил руль выделенной ему полицейской машины направляясь на объезд закрепленного участка. Мимо, безмолвными серыми пятнами пролетали пятиэтажки, на обочинах стыли никому не нужные теперь легковушки. Курить хотелось так что скулы сводило. По дороге он несколько раз останавливал знакомых полицейских из городского отдела, благо патрули встречались на каждом шагу, но как на зло Winston не у кого не оказалось. Ладно, решил он, стрельну хоть что-нибудь на пропускном пункте на выезде из города. Скрипнув тормозами, машина остановилась у высоких, в два человеческих роста обшитых блестевшим на солнце металлом ворот, перекрывавших выезд из города. Справа и слева от них змеился, скрываясь вдали, довольно высокий вал с широким, глубиной в рост человека рвом спереди. Из стоящего рядом с воротами бетонного сооружения, высотой с двухэтажный дом с узкими бойницами, направленными в сторону окружающей город степи, неторопливо вышли двое с автоматами на плече. Один, в привычной полицейской форме сразу подошел к машине и потребовал документы. Его Семеныч не знал, видимо из новеньких в городском отделе. Другой в армейском камуфляже остановился чуть поодаль, но так, чтобы контролировать действия водителя, а полицейский не перекрывал сектор обстрела. Семеныч предъявил пропуск на выезд, физиономия полицейского поскучнело. Поинтересовавшись для проформы не на участок ли, он едет и, получив утвердительный ответ, автоматчик, повернувшись к блокпосту, махнул рукой дескать открывайте. Но не успели охранники ворот отойти, как Семеныч приоткрыв дверь, произнес просительным тоном:

-Ребята, куревом не богаты, а то забыл дома?

Полицейский дернул уголком рта, молча пошарив в кармане форменных штанов, извлек пачку, в которой сиротливо лежали несколько мятых сигарет.

Сглотнув набежавшую слюну, Семеныч спросил:

-Возьму парочку?

Тот все также безмолвно кивнул, спрятав пачку назад, направился в блокпост.

В Малаховке и Новобуженке, ближайших деревнях его участка, обстановка оказалась нормальной, насколько это может быть после переноса в прошлое. Даже электричество обещали вскоре подать. К Селинной, очередному пункту маршрута, он поехал ближе к обеду, планируя там и перекусить. С шоссе туда вел грунтовый съезд. Маленькая-дворов на тридцать, умирающая деревня разместилась за небольшими холмами, из-за чего мобильная связь там и до переноса была неустойчивой. Торопливо промелькнули поля с еще не до конца растаявшими остатками сугробов, несколько небольших рощиц. Впереди показались убогие домишки, обитаемые и брошенные, уже полуразвалившиеся, вперемежку с потемневшими от весенней влаги голыми деревьями, лишь в центре несколько изб по справнее. Порядком раскисшая грунтовая дорога обрывалась у, покосившегося деревянного забора. За ним возвышалась древняя изба из потемневших от старости бревен, ремонт ей не помешало бы провести еще лет десять тому назад. Жившая там одинокая старуха, единственная дочь которой еще в молодости погибла в дорожно-транспортном происшествии, доживала век в бедности и тоске. Машина остановилась у калитки. Участковый частенько заходил к словоохотливой старушке, попить чайку с городскими пряниками и узнать немудреные деревенские новости. Неожиданно здоровенные иссиню черные вороны, взвились в безоблачно-синее небо и закружились с недовольным карканьем над двором старушки. Семеныч бросил взгляд вдоль улицы. Никого. 'А где люди? Да что у них случилось?' - подумал он с недоумением, деревенские не могли не заинтересоваться появлением посторонней машины и любопытствующие всегда встречали его уже у ворот. От пронзительных птичьих криков ему стало как-то не по себе, показалось что накануне случилось нечто ужасное.