Антон Скрипец - Пулемет для витязя

Прямо под копыта.

К дикому грохоту сражения теперь добавилось еще и неистовое конское ржание. Княжеские сотни как ножом в масло врубились в перемешанные порядки хирдманов. Опрокинули передние ряды, что траву втоптав их в грязь. Не дожидаясь, пока остальные норды придут в себя, конный отряд продолжал прорубаться вперед, будто надеясь не предотвратить неизбежный прорыв на фланге, а подороже продать свои жизни. Захватив с собой за Камень как можно больше врагов. Но с каждым новым мгновением врубаться в тело воинства викингов становилось все сложнее, продвижение конной дружины начало захлебываться, удары на русичей, дерзнувших бросить морским волкам страшный вызов, посыпались со всех сторон, и отбиваться от них стало невозможно. Один за другим в реве сотен глоток, отчаянном конском ржании, звоне металла, треске перерубаемых древков и костей, конники начали валиться под ноги обезумевшей толпы головорезов.

Княжья хоругвь, вокруг которой то и дело мелькало и ярилось в бешеной круговерти сечи знакомое корзно, продержалась на удивление долго. Чтобы добраться до нее, нордам пришлось буквально перелезать через вал изувеченных людских и лошадиных тел. И что в конечном итоге выпало из поля зрения первым – знамя или княжеский плащ – Тверд так и не смог бы дать верного ответа.

Последние выжившие всадники попытались вырваться из окружения, пробившись обратно к своим. Но полегли и они, вырванные из седел и растоптанные, размазанные и распятые где-то там, на земле, в мельтешении вражеских сапог.

Тверд бросил усталый взгляд через плечо. Его резервный полк, надо отдать должное воеводе Клину, успел перестроиться и теперь во всеоружии, выставив во фронт щиты и копья, с холодной решимостью ожидал очередной атаки.

Правда, оборонять ему уже было нечего. Тот, выход к кому они так отчаянно до сих пор перекрывали от вражьего посягательства, только что отправился за Камень. Прямо на их глазах. Но не похоже было, что у кого-то это убавило решимости стоять до последнего. В конце концов, оставались и остальные полки, которые бились до сих пор и которые все еще нуждались в том, чтобы тылы их были надежно прикрыты.

– Интересно, наш гильдийский знакомец тоже полез на рожон? – хрипло выдохнул Хват.

– Скорее уж он возглавит наступление смолян, – с удивительным даже для самого себя равнодушием пожал плечами Тверд. Они оба знали, что Светлый сейчас испил ту чашу, каковую наполнил себе сам и какой был вполне достоин. Но почему-то внутри все равно возникла какая-то холодная пустота, будто они лишились чего-то очень важного, навсегда. – В конце концов, кто-то же должен это сделать.

– О, гляди-ка, наши морские приятели снова поперли, – таким тоном, будто это их вовсе не касалось, хмыкнул варяг.

Тверд посмотрел на бегущую в их сторону разрозненную толпу хирдманов, оглянулся назад, оценивая расстояние до своих, и невесело вздохнул. Добраться под защиту резервного полка они уже явно не успевали.

Так не спины же, раз так, казать врагу?

– Что ж, – кентарх поудобнее взялся за рукоять меча, хотя как было лучше, на самом деле в конечном итоге решала сама рука. И он к этому начал уже понемногу привыкать. – Постараемся не обмануть их ожиданий.

Но за пять десятков шагов до них нордская атака вдруг захлебнулась. Прогудев в воздухе смертоносным роем, на викингов обрушилась туча стрел. Крики неистового боевого безумия смешались с воплями боли и стенаниями умирающих. Вне плотного строя, не имея возможности выставить стену щитов, нурманны стали прекрасной добычей для лучников.

Тверд еще раз обернулся, глянув поверх голов своего полка.

Похоже, на его фланге сейчас сгруппировались все стрелки русской рати, оставив свои позиции за большим полком и хирдом Аллсвальда. Варианта тут было только два: либо у тех все хорошо, либо у них у всех все настолько плохо, что сюда брошены все последние силы, вне зависимости от того, что творится на других участках поля брани.

Стрелы продолжали засыпать викингов убийственным дождем, сминая и заставляя захлебнуться в собственной крови их атаку. Но те продолжали переть с упорством обреченных, оскальзываясь на крови и спотыкаясь о своих же павших.

Они навалились как-то сразу и со всех сторон. Дикие, перекошенные рожи, раззявленные пасти, нечеловеческие вопли, окровавленные латы и иззубренное оружие. Сначала к ним с Хватом не давал подступиться некий настырный лучник. Он клал стрелы так ловко, что кентарх поначалу даже боялся пошевельнуться, чтобы очередная гостья с оперенным древком ненароком не продырявила его затылок. Одному норду, в кожаной рубахе и с одним глазом, она воткнулась точнехонько во второй. Тот завалился, даже не вскрикнув. Тут же замахнувшийся на варяга воин в прорубленной в нескольких местах кольчуге из крупных колец поймал стрелу прямо в отведенную для удара руку. Завыл, выронил клевец, и тут же получил меч в горло от на редкость расторопного на ловлю удачных моментов Хвата. Еще парочка головорезов так и не сумела добежать до вожделенной добычи в виде двух глупцов, посмевших выйти навстречу нордскому воинству. Третьему стрела проткнула ногу. Навылет. С животным рыком обломив ее древко, тать, прихрамывая, ринулся было на Тверда, но тот успел упредить готовящийся удар длинным полутораручным мечом. Без особого усилия увел выпад в сторону своим клинком и воткнул нож под бороду. Острие тихо звякнуло изнутри о полукруглую макушку шлема викинга.

После этого он мало что мог вспомнить, отдав тело на откуп воинским инстинктам и новообретенным способностям, пришедшим вместе с пришитой рукой. Тверд не припоминал, чтобы когда-либо мог двигаться с такой поразительной скоростью и скупой расчетливостью. То, что норды одни из лучших воинов, он прекрасно знал. Но сегодня он заставил их удивиться. Как и Хвата – несколько раз, отводя от него неминуемо смертельные удары, кентарх ловил на себе удивленные взгляды соратника. Но, отмечая их вскользь, продолжал без устали кружить, лавировать и вертеться, сея вокруг себя погибель и размазывая под ногами потоки крови.

Помог, конечно, и гильдийский доспех. Кто его знает, сколько бы удалось продержаться, если бы тот не брал на себя часть нордской ярости. Измяты черные латы были так, будто на них оставило отметины больше сотни воев.

Впрочем, вероятно, так оно и было.

Усталости он не чувствовал. Хотя по идее давно должен был свалиться с ног. И очень сильно подозревал, что за это тоже каким-то образом ответственна присобаченная к его телу шуйца. Других причин просто не видел.

Он ушел в рубку с головой, всякий раз отмечая лишь очередного наваливающегося на него врага, рубя и кромсая их так неистово, словно сам стал обезумевшим берсерком. Походя заметил, как получил секирой по голове варяг, и глаз его тут же залило кровью. Просвет в столпотворении, сквозь который он выхватил на мгновение этот момент, сразу затянулся навалившимися нурманнами. И Тверду, продолжившему яро вертеть вокруг себя оружием, осталось только надеяться, что это был обух топора, и с Хватом ничего страшного не случилось. Прорваться к соратнику попытался, но в бешеной круговерти сечи в конце концов потерял направление. Где-то краем сознания Тверд ощутил заметную дрожь земли, далекое конское ржание, крики, топот и ярый, оглушительный звон оружия. Но этим сегодня и без того был наполнен весь день, потому обращать внимание даже на то, что давление нурманнов вдруг заметно ослабло, не стал.