Михаил Ланцов - Поручик Империи

Гробовая тишина. Рот от удивления приоткрылся даже у полковника, хоть и ненадолго. Остальные же офицеры напоминали глубоководных рыб, вытащенных на берег.

- Олег Петрович, - наконец, придя в себя, произнес полковник. – Будьте так добры, помогите господину поручику.

- С удовольствием! – Козырнул молодой подпоручик.

- Благодарю, - максимально искренне произнес Максим и улыбнулся.

- Не представитесь?

- Не могу. Контузило. Очнулся в траншее, засыпанный землей. Ни имени своего не знаю, ни родителей, ничего, вообще ничего, что касалось бы моей личности. Словно вчера родился.

- Но ваш отряд…

- Принял командование над выходящими из окружения. Раз уж сразу не убило, то в плен сдаваться посчитал постыдным делом. Решил драться до конца и продать свою жизнь подороже. Автомобили и вооружение – трофеи. Если вам угодно, то на портсигаре, что был при мне, написано имя Максим. Так что, пока представляюсь как Максим Федорович. Но прошу учесть – это псевдоним. Вынужденный псевдоним.

- Невероятно! – Ахнул подпоручик. Остальные офицеры тоже закивали, потрясенные не меньше.

- Максим Федорович, - произнес полковник, крепко пожимая ему руку, желаю вам скорейшего выздоровления. – Пожалуй, вам пора ехать, а то немцы наведут свои гаубицы и разобьют ваши автомобили.

- Нам действительно стоит поспешить. Но о тех гаубицах пока можете не беспокоиться. Мы уничтожили батарею. Она находилась примерно в четырех верстах дальше по дороге. Ну и подожгли боеприпасы. Как должно разгорятся – рваться начнут.

- Благодарю, - серьезно ответил полковник.

- Не за что, - улыбнулся Максим. Попрощался с остальными офицерами и отправился к грузовику. А выделенный ему подпоручик направился следом. А где-то вдали начали раздаваться взрывы. Видимо укупорка догорела до нужной кондиции…

27 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии

Дорога до штаба корпуса прошла достаточно тихо и спокойно. Никакого внятного охранения в этом бардаке даже не наблюдалось. А провожатый был нужен больше для того, чтобы понимать куда ехать.

Картинка за окном проплывала довольно печальная.

Войска уныло тянулись по дорогам вперемежку с обозами. Уставшие люди, повесив голову, медленно шагали вперед, глядя себе под ноги. А когда унтера требовали от них посторониться, поднимали пустые глаза на проезжающую автоколонну.

Отступление усиливалось бардаком и полировалось чудовищной усталостью. Даже невооруженным глазом было видно, что солдаты не спали сутки, а может и двое. Да и с питанием имелись явные промахи. Сухие пайки может и жевали, но походных кухонь особенно не наблюдалось. А значит бойцы вряд ли были обеспечены в должной мере горячей едой, что, безусловно, только усугубляло их положение.

Если подумать, то выходил курьез смешной до слез. Горьких слез. Сначала эти войска гнали вперед, заставляя наступать как можно более энергично. А теперь в том же темпе гонят обратно. И все черти-как, без порядка и всякого устроения. Особенно тылового. Что нагоняло и на самого поручика немалую тоску.

Ясно проступила роль полка, которому Максим недавно помог. Он-то думал – просто оборону позиционную держат. Но нет. Они просто давали шанс отойти своим. Потому-то и приняли этот в общем-то довольно бессмысленный бой в невыгодных для себя условиях.

Не обошлось без конфликтов.

- Куда прешь?! – Заорал какой-то поручик, когда идущий первый в колонне Форд подал ему сигнал клаксоном. Дескать, посторонись.

Строго говоря никакой сложности свернуть для этого «товарища» не было. Тем более, что ехал он не на груженой подводе, а в легкой пролетке, куда загрузил свою задницу и какие-то несколько сумок. Но, глянув, что в Форде никого старше ефрейтора не было, повел себя излишне заносчиво. Во всяком случае на взгляд Максима.

Наш герой вылез из грузовика. Подошел к пролетке, которая демонстративно остановилась, чтобы пассажир смог размять ноги. Взглянул в лицо этого поручика самого лощеного вида, кривящегося на него с усмешкой. И от всей души прописал ему «двоечку» в подбородок и ухо. Но его оппонент оказался мужчиной ловким и умелым. И смог в какой-то мере увернуться, так что отделался только разбитым ухом. Не ожидал он связки из двух ударов.

- Мразь! Ты что творишь?! – Взревел этот лощенный хлыщ и потянулся к уставному револьверу.

Максим же бесхитростно пробил лбом прямо ему по носу. С характерным таким звуком ломающихся хрящей. Раз. И его оппоненту резко стало не до оружия. О котором, впрочем, не забыл наш герой. Забрал его и, повертев в руках, убрал себе в карман, заявив:

- Спички детям не игрушка!

Слишком громко! Так что его фразу хорошо услышали проходившие мимо солдаты и засмеялись. Незнакомец сверкнул глазами, обещая ОЧЕНЬ большие проблемы. Но это действо не возымело эффекта. Максим наклонился к нему и тихо произнес самым благожелательным тоном:

- Господин поручик, вы плохо держите удар. Предать-предали, а отвечать за свои поступки боитесь.

- Предать?! О чем вы говорите?! – Взвился незнакомец.

- Вы срываете доставку в штаб корпуса срочных секретных донесений и важного пленного. Как это еще расценивать?

- Я?!

- Вы! – С нажимом произнес Максим, нависая.

После чего он вышел из пролетки, махнув кучеру, чтобы проваливал с дороги. Тот оказался понятливый и, не дожидаясь, пока его пассажир заберется обратно, стал отводить повозку с дороги. Тот едва успел подняться с подножки, на которую оказался присажен ударом в нос. А наш герой крикнул через плечо:

- Револьвер заберете в штабе корпуса, подав письменный рапорт с объяснением своего поведения…

Колонна тронулась. Но не успели они отъехать метров на двести, как свесился тот самый подпоручик, выделенный в полку для сопровождения, и спросил:

- Максим Федорович, не слишком ли вы грубо обошлись с ним? Князь все-таки.

- То, что князь, только усугубляет ситуацию. Вместо того, чтобы быть объектом подражания и эталоном, он ведет себя как избалованный, заносчивый дурак. Он на войне. И здесь стреляют. Много. Если этот клоун также будет себя вести с подчиненными – они сами его в первом же бою и пристрелят.

- Но… - хотел было возразить подпоручик.

- Что, но, Олег Петрович? Мы все под пулями ходим. Кто там разбираться станет? Если командир вверенных ему людей держит за скот, то поверьте, они его ценят не больше. Как там говорил Лермонтов? Слуга царю, отец солдатам. Отец, Олег Петрович. Строгий, взыскательный, но отец. А не вот такое вот великосветское быдло.