Михаил Ланцов - Поручик Империи

- Да. Это цинично-шутливое название совокупности проблем, ведущих к угасанию династии при навязчивом стремлении к близкородственным бракам. Самым яркой иллюстрацией «проклятья королей» стало угасание старшей ветви Габсбургов.

- Это излечимо?

- Проклятье? Безусловно. Нужно просто избегать браков ближе пятого колена родства.

- Нет. Я имела в виду гемофилию.

- Увы. Это генетическое заболевание. То есть, Цесаревич на уровне… хм… исходного чертежа имеет это свойство. Но тут есть лазейка. - Произнес Максим и с удивлением заметил, как и Татьяна и все в комнате напряглись, замерев. – Можно подойти к вопросу с точки зрения заместительной терапии. У Цесаревича плохая свертываемость крови. А значит, если ему делать регулярное переливание подходящей здоровой крови, то он сможет жить полноценной жизнью.

Кто-то в помещение уронил металлическую чашку. Максим оглянулся, встретившись с диким и откровенно пронзительным взглядом той сестры милосердия лет сорока. Нахмурился. Татьяна же постаралась его отвлечь разговором.

- Но как понять какая кровь ему подойдет?

- Кровь делится на четыре основные группы . А те, в свою очередь, градируются по резус-фактору, kell-антигену и прочим нюансам. Как это все определять я понятия не имею. Увольте, я не медик. Этот тот минимум, который мне известен в рамках военного дела.

- Максим Федорович, - спросила та сестра милосердия лет сорока. – Вы говорите, что он сможет жить полноценной жизнью. Но ведь он болен и не сможет родить здоровых детей. Разве это можно назвать полноценной жизнью?

- О нет! Что вы?! – Улыбнулся поручик. – Гемофилия передается только через девочек. Кратко суть такова. Болезнь имеет две формы: пассивную и активную. Женщины носят только пассивную, мужчины – только активную. Пассивная может передаваться по наследству, активная - нет. У женщины, больной гемофилией, вероятность рождения ребенка с наследованием этой пакости пятьдесят на пятьдесят. То есть, не угадать. Зараженная девочка живет обычной жизнью и ни о чем не догадывается пока не родит больного мальчика. А вот дети, рожденные от больного мальчика унаследовать болезнь от отца не могут. Передается она только по женской линии. То есть, поставив на ноги Цесаревич, можно его женить и дождаться вполне здоровых наследников. Вот, – выдохнул поручик. – Прямо лекция какая-то. Милые дамы. Вы меня простите за сумбур, но я мало сведущ в медицине. Это все-таки не моя тема.

- Что вы! – Всплеснула руками Татьяна. – За что вас прощать? Вы говорите очень интересные вещи!

- Да-да! – Поддакнули все остальные дамы и Максим Федорович окончательно стушевался. Он окинул подозрительным взглядом помещение и пытался лихорадочно сообразить, что же он сейчас такого наговорил? И кому. Понятно – аристократки. Но неужели ломануться на прием к Императрице с его бреднями?

- Пожалуй я пойду, - тихо произнес поручик.

- Но почему? – Подавшись вперед, спросила Татьяна.

- Нога Танюш, нога. Я зря сегодня на ней крутился.

- Сейчас! – Решительно произнесла она и уже спустя пару минут ему ставили укол слабеньким раствором кокаина на физрастворе. Прямо возле раны. Узнав, заодно, об его принципиальном неприятии опиума и его производных.

А дальше? А что дальше? Его пытали. Нет, конечно, железом каленым не прижигали. Но вопросами буквально засыпали. И записывали. Блин. ЗАПИСЫВАЛИ! Так что ушел он из этой комнатки только три часа спустя. Да и то лишь потому, что заявилась мадам Гедройц и мобилизовала этих болтушек на какие-то работы. А он, воспользовавшись случаем, улизнул.

На самом деле, чем там закончилась попытка мобилизации он не знал. Не стал дожидаться.

Этот разговор вымотал его словно футболиста, что отбегал два основных тайма, а потом и все дополнительное время. И после этих ста двадцати минут вышел бить пенальти с ощутимой дрожью в ногах…

Максим шел по коридору. Укол кокаина немало облегчил боли. Но в голове творился натуральный ураган. Поручик пытался осознать последствия своего длинного языка. Ну ладно. Осудил действия Августейшей фамилии. Дурак. Но не так уж и публично, так что, если слухи дойдут – будет от всего отмахиваться. Дескать, не было ничего, не было. А вот кто его просил обсуждать вопрос здоровья Цесаревича? Эти бабы прям стойку сделали, услышав первые аккорды темы. Все до единой. Хотя он их мог понять. Наверняка знатные аристократки, взалкавшие укрепления своего общественного положения благодаря решению проблемы Цесаревича. Вопрос в другом. Что с ним в этом контексте будет? Но, так ничего фатального и не найду в своей болтовне он добрел до своей постели и отключился.

Однако история на этом не закончилась.

Уже на следующее утро он снова попался на глаза Татьяне. Хотя, почему-то казалось, что это не случайно. Он сильно напрягся. Но девушка не стала донимать его расспросами. Отнюдь. Просто немного непринужденно поболтали, ведя классический small talk, то есть, легкий разговор ни о чем. Максим пытался шутить, лихорадочно вспоминая и адаптируя анекдоты. А она охотно смеялась, хотя хорошо было видно, что тоже чувствует некоторую неловкость.

После получасовой беседы они разошлись. Но вечером снова «случайно» пересеклись. Занявшись, в этот раз, музыкой. Татьяна очень захотела разучить ту славную композицию, сыгранную парнем на фортепьяно. Хотя Максим уже сообразил, что таким образом она просто усыпляет его бдительность, втираясь в доверие. Его нежелание много болтать и явно раздражение от вчерашних расспросов не укрылось от ее внимания. Вот и снижала градус накала эмоций, желая вывести его на второй раунд расспросов...

27 октября 1914 года, Петроград

Император зашел в кабинет, где его стоя встречали уже все собравшиеся для разговора. Странного разговора.

Петроград кипел и бурлил из-за какого-то пустяка - простого поручика. Казалось бы, с чего? Ну – геройский офицер. Ну – молодец. Возьми с полки пирожок с гвоздями и иди воюй дальше. Но нет. Все оказалось совсем не просто…

Сначала в столицу просочились копии его боевого журнала. Любопытного, очень любопытного. И имеющего слишком острые, точные замечания. Документ-то готовился для внутреннего пользования. Император уже отчитал Олега Константиновича, посмевшего дать ход этой бумажке. Но джинн из бутылки вылетел и обратно его не вернешь.

Старинные противники военного министра Сухомлинова возбудились не на шутку. Ведь, если говорить по существу, геройский поручик отмечал фактическую неготовность Русской Императорской армии к современной войне. Не явно, конечно. Не прямым текстом. Но в заметках шла острая и вполне объективная критика очень многих аспектов – начиная от вооружения и заканчивая обозами и тактическими приемами. А все успехи, которые сейчас имелись на фронтах, получались за счет личного героизма солдат, удачи и таланта отдельных генералов. То есть, по существу, были делом случая, и произошли вопреки, а не благодаря подготовке.