Андрей Архипов - Волжане

— Мошку подстрелили, — донесся всхлип оттуда. — Стрела из спины высунулась…

— Жив?!

— Лежит пластом, глаза закрыл… — Голос Юрки окончательно сорвался.

— Фрося, быстро сюда! — разрезал наступившую тишину пронзительный Тимкин крик, пронесшийся в наполовину распахнутую калитку.

— Дура-а-ак! Закрой! — сорвался Мстислав и прыгнул с навеса, успев разглядеть по приземлении только втиснувшуюся фигуру Фроси и ее растерянный взгляд… Взгляд, которым она ошеломленно провожала спину шагнувшего наружу Тимки, держащего на изготовку ружье в направлении подбегающих к нему новгородцев.

— Вот теперь закрывай! — донеслось через поломанные тесовые доски калитки за секунду до выстрелов, разорвавших в клочки тягостную обреченность, на мгновение воцарившуюся в окружающем пространстве.

Сознание возвращалось медленно, позволяя мыслям лишь изредка всплывать на поверхность, чтобы глотнуть «свежего воздуха». И то только для того, чтобы неудовлетворенно отметить, что расплывающиеся красные пятна перед глазами и дрожащий темный потолок опять опрокидываются в черный провал беспамятства.

Однако в этот раз четкий рисунок бревен, проконопаченных болотным мхом, не стал растекаться перед взором Дмитра, и он сразу же попытался ухватиться за край лежанки, чтобы отвернуть свое непослушное тело от ставшей уже ненавистной стены. Однако на другой бок ему сразу перевернуться не удалось — правую руку что-то держало. Нащупав кончиками пальцев веревку, он обреченно вздохнул, пытаясь вспомнить, как он тут оказался. Память не захотела приходить ему на помощь, затянув прошедшие события пеленой малозначительных встреч, смеющихся лиц и набором бессмысленных фраз, оставляющих после себя ворох ненужных эмоций.

«В полон никак попал… А слабость моя? — Свободная рука стала суетливо шарить по телу, пытаясь нащупать источник его неприятностей. Уткнувшись в ровный толстый слой холстины, туго обтягивающей грудь, и пошевелив пальцами ног, Дмитр немного успокоился. — Ранен, но не изувечен. Выкарабкаюсь, еще и не в такие переделки попадал…»

Он все-таки отвернул свое ослабевшее тело от стены, натянув до предела веревку, и попытался вытолкнуть из себя непослушными губами просьбу, которая комом стояла в пересохшей гортани.

— Пить… — Хриплый шепот потревожил занавеску в дальнем углу, из-за которой выступила неясная фигура. Спустя несколько томительных мгновений живительная влага потекла в измученное жаждой горло, орошая струйками бороду и стекая по шее.

— Очнулся, наконец. — Ломающийся молодой голос отрока показался знакомым. Дмитр попытался его вспомнить, но мешанина звуков и лиц опять подняла свою круговерть в голове, заставив тело устало откинуться на лежанку и замереть в неподвижности. Тем временем обладатель так и не опознанного голоса вернулся к себе и вышел из-за занавески уже с зажженной лучиной, которую осторожно воткнул в светец рядом с раненым воином.

— Вот теперь я тебя узнал, — с придыханием прошептал Дмитр. — Ты — Завид… тебя Захарий к себе взял на обучение. Тоже полонили?

— Нет, — покачал головой отрок и перебил начавшего говорить ратника: — Тебе нельзя говорить, лекарь запретил. Вот, выпей настой… Как оклемаешься, все узнаешь.

Завид приподнял ему голову и поднес к губам терпкий горьковатый напиток, заставляя выпить его до дна вместе с густым осадком из мелко размолотых листьев, пахнущих чем-то неуловимо знакомым и приятным.

— Как же мы так оплошали? — успел проговорить Дмитр, растворяясь в сладком забытье сна вместе с полными горечи ответными словами отрока.

— Как-как… Как недоумки, жадные и злобные недоумки. Или, как говорят местные жители, больные на голову идиоты!

Следующие три дня Дмитр проспал, изредка пробуждаясь, чтобы выпить настой или перевязать рану, однако вместо Завида к нему на помощь приходила молчаливая женщина, которая указывала, что надо делать, рублеными односложными фразами. Было видно, что язык ей дается с трудом, поэтому спрашивать ее о чем-то не хотелось. Но пришлось, когда Дмитр понял, что терпеть больше не может и выпитое уже не выходит по́том, а настойчиво просится наружу. В ответ на его слова и знаки та кивнула, а спустя несколько минут к нему вошел Завид с каким-то воином. Они отвязали веревку, подхватили его под руки и, несмотря на раздавшееся ворчание, что за угол он и сам дойти может, отвели в ближайший хлев. Только там, справив нужду, Дмитр решился немного размяться и попробовать свои силы, имитируя удары по воображаемому противнику. Однако голову повело, он потерял ориентацию и чуть не угодил спиной в навозную кучу, доказав себе, что ноги его почти не держат и нечего раньше времени думать о свободе.

«Да, баба одной рукой справится, — грустно ухмыльнулся он своим мыслям о побеге. — Что ж, пусть новые хозяева откормят сначала, а потом уж буду доказывать им, что не с тем они связались».

Однако связываться пришлось не с местным воинством, а со своим, пришедшим слегка в расширенном составе. На следующий день почти оклемавшегося ратника посетили с визитом оправившийся после болезни Захарий в сопровождении Завида.

— Это же сколько я провалялся тут, а, Захарий? — вместо приветствия просипел Дмитр.

— Для кого Захарий, а для тебя Захарий Матвеич, — не остался в долгу тот, присаживаясь на предложенную Завидом лавку. — А провалялся ты неделю с малым. И спасся лишь благодаря лекарю местному, спаси его Господь.

— Пусть так… И что дальше? Привязан, как корова в стойле, зубами бы перегрыз веревку, да сил мало, не уйду я далеко отсюда.

— Да и не с кем тебе уходить. Сам я следующим утром отплываю, дабы добраться домой до морозов, а Кузьма с Якуном ныне далече… хоть и обещали меня дождаться в четырех днях пути отсюда. Надеюсь, что не обманут.

— Это как это далече? Это что же, меня бросили как собаку последнюю?! — приподнялся с лежанки Дмитр.

— Цыть у меня тут! — поднял голову Захарий, насупив брови. — Голос он на меня повышать вздумал!

— Прости, Захарий Матвеич, — обреченно откинулся обратно Дмитр. — Не ведомо мне, что случилось со мной, вот и маюсь придумками своими. Помню поединок в круге, помню, как Якун сигнал дал, как секиру бросил, а дальше… Дальше как в тумане непроглядном у меня все. Лица какие-то, грохот… Сам-то ты как? Оклемался, гляжу?

— Оклемался, — с недовольной гримасой махнул рукой купец. — Благодаря опять же лекарю тому. Но лучше бы загнулся и не видел, что вы тут натворили.

— А чего такого натворили? — настороженно переспросил Дмитр. — Тебя выручать шли, Захарий Матвеич. Кажется, мы сразу ринулись на весь, а люди Кузьмы встали с какого-то перепугу! Вроде с ними все оговорено было, однако…