Андрей Архипов - Волжане

— Ты и сам ныне такими фразами бросаешься, что впору анафеме предавать за бесовские знания…

— Одна беда, — невозмутимо продолжил воевода, не обращая внимания на дружескую подначку. — Место это очень далеко в глубь лесов, в нескольких днях пути на заход солнца — не находишься. Пишет он, что под самый конец дорога ведет мимо небольшого круглого озера, весьма глубокого, вот только его название у меня из головы вылетело…

— Хм… неужели Светлояр?

— Точно!

— Святое для нас место. Говорят, что когда-то стоял там сказочный град Китеж, который ушел под воду при приближении неприятеля. И люди якобы до сих пор под этим озером живут! — Иван улыбнулся в ответ на внимательный взгляд воеводы и всем своим видом показал, что и на этот раз не станет раскрывать тайну неожиданных познаний. — Если все так, то проблема доставки решится: рядом с ним протекает Люнда, и эту глину можно сплавлять прямиком в Болотное. Так что отпиши, чтобы кто-нибудь из острога спустился по нашей речке вплоть до Сосновки, чтобы путь разведать: русло по всей длине, скорее всего, надо будет основательно чистить. А то и навстречу им отправь ребят посмышленее, если народ уже с головой закопался в тех местах…

— Нет уж, сам этим займись! В конце концов, это ты у меня десницей служишь, а не я у тебя! — Трофим вновь повернулся к столу и стал всматриваться в нечеткие буквы берестяного послания. — А я буду баклуши бить и буквицы ваши разглядывать… Ох уж этот Свара! Еще один грамотей выискался!

— Что с ним не так?

— Все так. Детишек сторожит, чтобы они в очередной раз бучу не учинили, да одну диковинку с местными мастерами пробует.

— Что именно?

— Ну… баловство всякое.

— А точнее?

— А точнее ты сам ведаешь, сам же голову ему задурил.

— Камнемет строит?

— По-нашему по́рок [233] По́рок ( требуше́т ) — камнемет, средневековая метательная машина. . Дело нехитрое, если все сладится, то возводить эти махины будем одну за другой. Меня больше радует, что если мы верхнюю отяцкую слободу к такому делу пристроим, то они будут получать полновесное серебро за свою работу… Глядишь, и перестанут жить наособицу.

— Хм… — Иван задумался, не обращая внимания на скептицизм воеводы. — А пристреливать эти по́роки Свара будет на речном фарватере… э-э-э… русле? Тогда имеет смысл построить там полноценную засеку, чтобы все суда проходили бы по тем местам, куда эти камнеметы нацелены.

— Этим он тоже собирается заниматься, однако такое пригодится лишь раз. Знающие люди высадятся заранее, порубят все по́роки, а потом беспрепятственно разберут всю твою засечную линию…

— Но время потеряют?

— Не так уж и много, а если придут зимой по льду, так и вовсе не заметят наших усилий! Так что я его заставил думу думать, как другие диковинки для обороны приспособить. Старых хитростей у него хватает — волчьи ямы, самострелы по тропам… Сие дело усугубляется тем, что надо каждому объяснить про то, что в некоторые места соваться не следует, иначе лишишься ноги или со стрелой в заднице домой вернешься. И это в лучшем случае!

— Угу, было бы забавно взглянуть, что он сумеет создать. Судя по всему, защитные укрепления осенью нам весьма пригодятся, раз Масгут обещал прийти с большой ратью.

— Может, не стоит нам бороться с булгарцами, Иван? В одном только Ошеле у них с тысячу ак-чирмышей наберется по первому свисту хозяина твоего Масгута. А эти ополченцы от нас почти не отличаются — во всех войнах и стычках участвуют!

— Сам придумал про количество?

— Не суть… Да ты мне зубы не заговаривай: давай еще раз переговорим с людьми наместника и заплатим, сколько они скажут!

— И оружие сложим? Ты видел, как Юсуф изменился в лице, когда нам предложили стать обычными крестьянами? Кара-чирмышами, верно? Наверняка подумал, что мы сразу же мечи из ножен потащим и Масгута покромсаем за такое оскорбление! Это дно, Трофим! Это такое болото, из которого не вылезти!

— Все еще можно изменить! Если мы против наместника не выступим и откупимся, то он, без всякого сомнения, пойдет на уступки и в конце концов оставит нас тут старой чадью.

— Дань собирать? И забыть про все наши устремления?! Ты уж мне поверь, что тогда никто из кожи лезть не будет, дабы обогатить чужого дядю! Не всякая птица в неволе поет! Про стекло, бумагу и оружие ты можешь забыть сразу же, даже если мы останемся! А я лично этого не сделаю: соберу свои немногочисленные манатки и уйду куда-нибудь подальше в тайгу, да еще и любого желающего с собой прихвачу. Здесь не коренная булгарская территория — никто нас ловить и выдавать наместнику головой не будет! Нет в этих лесах его людей! Пока! Пока ты не станешь тут его правой рукой!

— Если и стану, то ничего менять не буду! Жить будем, как жили, по-своему покону!

— Опять же до времени! Не успеешь оглянуться, как будешь величаться беком, а наших землепашцев считать за быдло. Иначе на твоем месте будет другой человек! Масгут же наверняка захочет поставить тут своих людей, которые будут отслеживать каждый твой шаг! Думаешь, почему он с нас начал, а не с тех же ветлужских черемисов?

— Ну?

— Во-первых, нас мало, а кусок ему обломится жирный! Если того же кугуза до белого каления довести, то он такую рать выставит, что Масгута наместник Балус удавит за понесенные потери, хотя и сломает в итоге черемисское воинство с помощью других провинций.

— Пусть так, но…

— А во-вторых, — не дал ему возразить Иван, — некоторые подвластные булгарцам племена сохраняют видимость независимости лишь потому, что у многих из их верхушки родословная идет от царя Гороха или с самого Потопа! С ними вынужденно считаются! А нас можно растоптать мимоходом, и никто никого даже словом не попрекнет! Так что не обольщайся на свой счет!

— А я и не…

— Поэтому я уйду! А кто со мной пойдет из твоих людей, догадываешься?

— Делить начал общину? — набычился воевода, вновь исподлобья взглянув на своего полусотника. — На твоих и моих?

— А ты не решай за них судьбу, тогда и останемся одним целым! Человек должен оставаться свободным, а это подразумевает возможность выбора! И этот выбор должен быть не между плохим или очень плохим хозяином! Он должен иметь право распоряжаться своим добром и жизнью!

— Он еще и обязан много чего!

— Но не жить под тем, кого на дух не переносит! Хочешь начать переговоры с булгарцами, так не обессудь, если народ от тебя начнет уходить! И не голым и босым, а со всем скарбом и нажитым добром! Иначе ты не будешь отличаться от тех же князей или беков, которые дерут три шкуры со своих подданных! Сам же требовал написать, что «в мирные дни властитель прикладывает усилия, дабы его народ прирастал в числе и благоденствии, лишь по разумению своему и советников ближних. Однако в трудностях великих и на переломах судьбы люди решают все сами, дабы не пенять потом ни на кого другого!»