Андрей Архипов - Волжане

Конечно, из-за угрозы прихода булгарцев часть людей готовилась переехать в основанные прошлой осенью остроги, где спешно возводились дома; многие решили податься к отяцким родственникам, надеясь там отсидеться и сказать, что они к ветлужцам никакого отношения не имеют. Но что было делать с остальными? Куда перевозить продукты и скот? Где найти сухие помещения для зерна, которое собирались закупать осенью на случай будущего неурожая?

Кроме того, воевода заявил, что Люнду надо осваивать, ведь еще в прошлом году ветлужский кугуз недвусмысленно дал понять, что это единственная возможность для их расширения. Споров на копе это вызвало массу. Кто-то подозревал владыку черемисов в том, что он разрешил это неспроста, дабы потом сказать, что ничего такого не было, кто-то просто скрипел зубами, представляя брошенные дома и имущество…

Агафья даже не побоялась явиться на мужское собрание, чтобы сообщить, что она никуда не уйдет. Главы семейств сердито посмотрели на нее, на Любима, но вслух недовольства не выразили. Во-первых, перед их глазами стояла Ефросинья, возвышаясь над толпой почти на целую голову, а во-вторых, что было толку ругать бедовую бабу, которая собиралась в одиночку остаться в веси? Не может или не хочет ее муж приструнить, ну и пусть пропадает, дурища!

Сами же они решили все-таки переждать обещанный приход булгарцев где-нибудь подальше от этих мест, тем более что воевода и полусотник объявили во всеуслышание, что не смогут сдержать удар великого соседа, если останутся на месте. Труса никто не праздновал, но и крови вчерашние земледельцы и охотники не хотели. Постановили уйти в леса, а если булгарцы полезут вслед, то бить их уже там, благо опыт имелся, да и полусотник обучал всех именно таким действиям. Приняли решение и тут же пустились в путь, пользуясь передышкой между посевной и сенокосом.

Как обещал кугуз и предупреждали охотники, на всем протяжении Люнды, тянущейся вдоль Ветлуги почти до самого верхнего острога, население практически отсутствовало. По пути попались лишь три полупустые деревеньки с непонятными людьми, кое-как объясняющимися на черемисском языке. Ветлужцев приняли со смирением и даже обрадовались дорогим подаркам, врученным в счет будущего гостеприимства. По слухам, лишь гораздо выше по течению, где правый приток Ветлуги постепенно приближался к пойме Керженца, люди встречались чуть чаще, причем и черемисы и меряне, но в те края никто не собирался переселяться, слишком уж было далеко и хлопотно.

На середине пути сплошная чащоба закончилась, и стали попадаться поляны и низменные луга. И чем дальше, тем яснее проглядывалось раздолье для выпаса скота и новых пашен. Правда, еще долго вдоль правого берега Люнды тянулись сплошные болота, но с точки зрения удобства добычи железной руды это для ветлужцев было совсем неплохо. Кроме того, в округе было множество уникальных озер, кишащих рыбой, а пернатая дичь по их берегам, взмывая в воздух при приближении людей, своими крикливыми возгласами иногда заглушала даже громкий разговор. Однако все перечисленные плюсы в итоге разбавлялись достаточным количеством минусов.

Черемисские ребята говорили, что название реки происходит от слова «илемдэ», что в переводе означает «нежилая, безлюдная». Люнда в полной мере показала некоторые причины этого, начиная от многочисленных змей, встречающихся здесь на каждом шагу, и кончая общей неласковостью прилегающей к ней территории. В это лето, по крайней мере, все пришедшие сюда сполна почувствовали прелести, сопутствующие ее таинственному названию.

Июньское пекло на заросшей густым подлеском и кустарником речке было невыносимым. Но донимала не столько жара, сколько полчища кусающихся тварей, облепляющих людей с головы до ног. Полуденный кошмар с тучами атакующих слепней сменялся вечерним комариным звоном, накрывающим людей с речки и близлежащих болот. Даже дым от вечернего костра уже не отгонял мельтешащие над землей стаи кровососов, и утром все просыпались еще более опухшие, чем в предыдущие сутки, хотя это и казалось невозможным… И так изо дня в день в течение месяца, а ведь работу при этом никто не отменял.

Помимо охраны от случайных недобрых людей и столь же случайных диких зверей, которые пока не рвались подобраться ближе к столь шумной компании, у подростков была еще масса дел. Нужно было вычищать кустарник около реки, помогать взрослым с очисткой русла, а с помощью небольших мохнатых лошадок тянуть и тянуть против течения сложенные на лодках и плотах кирпич и доски.

С наступлением же сенокоса все малые поляны в округе поступили в распоряжение мальчишек, ведь приведенную сюда скотину зимой не оставишь без еды, а тащить в эти места еще и сено… Романтика поблекла, усталость начала расти как снежный ком. И хотя подростков в напутственном слове заранее предупреждали, чтобы они не ждали от похода ничего героического, казалось, еще чуть-чуть, и недовольство прольется наружу. Однако этого не происходило, никто не ворчал, не стонал, и этому была причина.

Всю тяжесть существования для мальчишек скрашивали девять угловатых отроковиц, вокруг которых наседкой вилась основательно подросшая за последнее время, но все еще нескладная Радка. Молодых учениц лекаря в веси было больше. Вячеслав почти всех девиц провел через спецкурс, посвященный основам гигиены и первой помощи, однако столько в походе не требовалось, да и не каждую в такие дебри были готовы отпустить родители. Было ясно, что летнее путешествие пройдет почти без присмотра взрослых, и на хрупкие девичьи плечи помимо лекарских дел, готовки, стирки и штопки порванных рубах и портов, обрушится еще и тяжесть мальчишеского внимания. Поэтому родительское благословение получили далеко не все, хотя девчушкам и обещали немного заплатить.

Однако в данном случае все опасения были напрасными. Это внимание оказалось не столь обременительным и вылилось в совместные вечера около костра и перезвон гитары, которую Тимка мучил, вспоминая уроки полусотника.

Ради справедливости надо признать, что результатом такого времяпрепровождения были осунувшиеся от долгих бдений лица, полноту которых следующим вечером восполняли лишь укусы комаров. И лекарские дела наутро, когда после утомительных посиделок кто-нибудь из мальчишек распарывал себе ногу или ронял на нее бревно.

Зато были веселые подначки над неудачливыми ухажерами, смех, слезы, драки! Точнее, забавные петушиные бои за право сесть ближе и показать себя во всей красе, что тут же пресекалось Тимкиными угрозами отправить обратно домой.

С такой нагрузкой молодые крепкие организмы справлялись, а за остальным внимательно следила Радка, которой, как бы это многим ни казалось странным, матери все-таки доверили своих дочерей того же возраста. Причинами этого, скорее всего, были детали осеннего похода, слухи о которых просочились в дома ветлужцев, а также ее предыдущие злоключения, превратившие скромную, угловатую девчушку в довольно уверенную в себе особу. По крайней мере, порядок среди сверстниц она наводила одним коротким движением руки и брала в нее хворостину только в самом крайнем случае.