Андрей Архипов - Волжане

— Так не токмо в Суздаль и Рязань они бегут — и на заход солнца уходят от разорений половецких да раздоров княжеских, — добавил Радимир. — Как тех повернуть да чем заманить их?

— Не знаю я, ничего пока не знаю, — покачал головой Иван. — Но часть доходов с торговли на это надо пустить.

— Да пустим, коли будут они, — с сомнением посмотрел на полусотника Радимир. — Токмо жуть меня берет от той дали, куда ты заглядываешь. Обычный людин годом живет, мы с воеводой чуть далее смотрим, а ты как бы не века проживаешь в мыслях своих… Уж не из тех ли ты людей, что жить не хотят по-прежнему?

— Воевода! Мнится мне, гости новгородские торговые идут с низовьев, на их ушкуй оснастка похожа. Зазовем али нет? — Петр прервал разговор, протиснувшись через калитку в тын.

— Давай, токмо дружинных всех подними и на боевой лад их настрой. Гости с Новгорода разные случаются, — кивнул Трофим, вставая с лавки. — А мы покамест ополоснемся у колодца и встречать их выйдем.

— А чем ушкуй от лодьи отличается? — озадачился Иван.

— Судно это неширокое, легкое да быстроходное, — на ходу стал отвечать воевода. — Мачта съемная, гнезд для уключин нет, клинья под весла ставят. Вместо руля обычное кормовое весло, да палуба местами есть. Что с носа, что с кормы одинаков, может, не разворачиваясь, мигом от берега отойти.

— Сколь у нас дружинных в веси ныне? Никого не отсылал? — спросил полусотник, когда они с воеводой дошли до места и стали поливать друг другу колодезной водой из бадейки.

— Полтора десятка не наберется, новых считая, — ответил, покряхтывая от холодной воды, льющейся ему на спину, Трофим. — А отяков ты сам покуда в новую весь отпустил. Дел невпроворот.

— Хм… Это да, тольмо сомнение меня разбирает… хватит ли нам сил, если замятня с гостями выйдет? А сколько может быть человек у новгородцев на ушкуе?

— Десятка три людишек может набраться, все вои, — ответил воевода, отфыркиваясь.

— Вои? Для торговли зачем ими весь ушкуй набивать? — озадаченно спросил Иван.

— А ты как думал? Торговлишка — дело зело опасное. А новгородцы не токмо ею промышляют, а и разорение могут учинить, егда пожива есть и сила на их стороне. Самые лихие головы у них такими делами занимаются. Потому клешни свои Великий Новгород и запустил аж до самых верховьев Ветлуги и Вятки. Сбор дани своей по всей полунощи ведут, меха любят, медом да воском берут. Ни от чего отказа у них нет, все метут. Оттого и богат сей торговый город.

— Не рискуем ли мы головами своими с такими людишками?

— Ну… приукрасил я малость, — признался Трофим. — Не все так худо, как сказывал. Большей частью торговые дела они ведут. Тын мы затворим, глянем сперва, что за купцы такие. Да и окромя дружинных ныне в веси еще наберется десятка три тех, кто лук поднять сможет, хоть и без брони они. А торговые новгородцы на лакомый кусок падки. Коли кровушку пролить придется ни за что, то шагу не ступят. А нам вести с Руси узнать ой как не мешало бы.

— И все-таки призову я вторую часть дружины нашей, — покачал головой Иван. — Все равно хотел завтра их в деле проверить.

— Твоя воля, токмо будешь их по мелочи тягать — так взроптать могут они. Как бы не лишиться нам дружины в одночасье.

— Как раз по каждой мелочи и собирался их звать, — воспротивился полусотник. — Пусть и остальные видят, что хлеб воинский не лежанием на печи достается, а постоянным учением…

— Вот те на, — изумленно поднял брови воевода. — С какого рожна лежание на печи сродни лени стало? Это как в костер прилечь. Токмо ворогов так пытают.

— А вот как опробуешь зимой нашу печку в четверть избы, — улыбнулся Иван, — так и слезать с нее не захочешь. Эй, эй, Мстиша, — позвал он быстроногого мальчишку, пробегающего мимо, — есть у тебя кто-то под рукой, кого в новую весь можно отправить? Пычею передать надо, что вторую половину рати посмотреть я хочу, да и про новгородцев сомнение мое пересказать. Думаю я, что к тому времени, когда заявятся наши вояки поутру, новгородцы не исчезнут еще. А им силу нашу показать надобно, чтобы в следующий раз эти торговые гости мимо проходили да мыслей жадных не держали про добро наше.

— Сам мигом слетаю, — отозвался скорый на все Мстислав.

— Нет, пошли кого-нибудь быстроногого, самому тебе и здесь дело найду. Попытаешься выведать, что везут они, да сколько их всего. Возьмешь ребят, пристроишься рядом с их лодьей, в салочки или во что другое поиграете… В общем, не мне тебя учить.

Мстислав коротко кивнул и мигом улетучился, а воевода с полусотником, не слишком торопясь, обтерлись докрасна жестким полотенцем и привели себя в порядок. Все-таки гостей встречают, надо себя лицом показать, прежде чем другим оценки выставлять.

Темный силуэт стрижа мелькнул над водой и взмыл в хмурые небеса, щелкнув напоследок ножницами острых крыльев, прорезавших воздух, как невесомый лист бумаги. Прозрачная синева недостижимого для смертного неба была скрыта темно-серой пеленой облаков, готовых разродиться частым мелким дождем. Черно-белая подвижная трясогузка перелетела из кустов к урезу воды и затрясла своим хвостом над скоплением водорослей и травы, выброшенных волной на берег. Неожиданно рядом с ней покатились мелкими камешками комья сухой глины, взявшие свой разбег с речной кручи, и птаха решила перепорхнуть в более безопасное для пропитания место. Вслед за обрушившейся землей с края обрыва свесилась девичья голова, покрытая смесью паутины, старых хвойных иголок и мелкого лесного мусора. Голова устало вздохнула и спряталась, однако после некоторого перерыва и сопения вновь показалась на виду. На этот раз появилась вся фигура девчушки, тащившей за собой целый ворох перевязанных меж собой еловых веток. Кромка обрыва немного помедлила и решила съехать вниз тяжелой грудой небольшого обвала. Стоящая на ней фигурка взмахнула руками, потеряв равновесие, и кувырнулась вниз, потянув за собой волокуши из лапника. Наконец потревоженный берег умиротворенно замер, вынеся своих обидчиков прямо на берег реки и засыпав им ноги смесью дерна и песка. Девчушка приподняла голову и, поднявшись, стала вытягивать волокуши из завала, попутно стряхивая грязь с мальчишеской фигуры, лежащей на еловых ветках.

— Вот, Тимка, мы и обошли тот обрыв, под яким протиснуться не можно было. Потерпи немного, еще чуть — и дойдем до того места, где ты лодочку треснувшую видел. Я лишь отдышусь слегка…

Вся прошедшая ночь и почти половина минувшего дня слились в один непрекращающийся кошмар. Ночные тревоги полоненной Радки и борьба с неподдающимся колышком, стремительный ночной бой, окончившийся тяжелым Тимкиным ранением, были только предвестниками этого. А потом начались сущие мучения, как только высохли слезы на девичьих глазах. Раздув тлеющие угли, Радка разожгла костер и под его светом нашла котомку с вещами и походный котелок, которые буртасские грабители, по счастью, захватили с собой.