Геннадий Марченко - Манускрипт [litres]

– Любимая, я никогда себе не прощу, если буду сидеть здесь, оберегая свою шкуру, в то время как там гибнут наши товарищи.

И, крепко поцеловав её в губы, нырнул в палатку. Сам не знаю, что подтолкнуло меня быстро натянуть на себя немецкую форму. Взял «люгер» и «шмайссер» с запасным рожком, на пояс повесил нож. На выходе из палатки путь мне преградил Медынцев.

– Товарищ Сорокин, это что такое?! Вам же… Нам с вами приказано никуда отсюда не отлучаться. И почему вы переоделись в гитлеровца?

– Василий Карпович, я думаю, вы меня уже успели изучить и понимаете, что не в моих правилах жаться в сторонке, когда товарищи идут на боевое задание. А форма… Подумалось, может пригодиться.

– Да что вы один-то там сделаете?! Ваше появление ничего не решит, а шальную пулю схлопотать – легче лёгкого!

– Товарищ Медынцев, все мы ходим под Богом. А если не пойду, как буду своей невесте в глаза смотреть?

Стоявшая рядом Варя после этих слов кинулась мне на шею, а я, прижав её к себе, подумал, что как-то пафосно получилось. Но время такое, героические свершения зачастую подкреплены лишь голым энтузиазмом, как тот же Павка Корчагин надрывался на строительстве узкоколейки. Или вон бойцы в атаку шли с именем Сталина на устах, и ведь правда готовы были отдать за него свою жизнь. Так что не я первый, не я последний.

Нагнать отряд удалось, к счастью, до того, как арьергард скрылся в болотах. Замыкающим с жердью в одной руке и факелом в другой шёл тот самый Леонов, которому пришлось извиняться перед Варей за «немецкую подстилку». Заслышав, что его догоняют, бросил жердь и направил ствол ппш в мою сторону.

– Свои это, Леонов! – негромко крикнул я. – А то ещё пальнёшь сдуру.

– Вы!.. Вы что тут делаете, да ещё в немецкой форме? Вы должны находиться в лагере и ждать отправки на Большую землю.

– Чем вам моя форма не нравится? А на Большую землю я ещё успею, а пока решил вот помочь товарищам разворошить это осиное гнездо. И не старайтесь, товарищ Леонов, вернуть меня не получится.

– Я вынужден доложить командиру отряда.

– Докладывайте, но и он меня не остановит.

– Да хрена лысого получится доложить, тут можно идти только цепью. Когда выберемся на сушу, тогда доложу. А пока держитесь за мной.

Только мы двинулись догонять отряд, как сзади послышалось шлёпанье по воде. Обернулся – Медынцев. В отличие от меня переодеваться он не стал либо просто боялся потерять драгоценные секунды.

– Чёрт, чуть снова не свалился в омут, – сказал он недовольным голосом. – Хорошо, недалеко ушли, по факелам ориентировался… Ну что вы так на меня смотрите, Леонов?! Не мог же я оставить своего подопечного без присмотра. Буду следить, чтобы без нужды не лез на рожон.

Леонов выругался сквозь зубы, а я только вздохнул. Что ж, Василия Карповича можно понять, случись что со мной – ему в Москве голову оторвут.

На сушу мы выбрались примерно через час, и Леонов сразу двинулся вперёд, докладывать руководству. Спустя несколько минут вернулся в сопровождении Медведева.

– Что это ещё за самоуправство?! – с ходу начал полковник на повышенных тонах. – Кто вам разрешил покидать лагерь?

– Совесть разрешила, – упрямо ответил я. – Как советский человек, не имею права трястись за свою шкуру, когда товарищи подставляют себя под пули. Или вы на моём месте поступили бы по-другому?

– Ну знаете, если каждый из нас будет плевать на приказы вышестоящего руководства… Надеюсь, вы останетесь живы, и в Москве вам зададут хорошую трёпку. Ещё чего доброго и я из-за вас пойду под трибунал. А уж если с вами что-то случится…

– Обещаю, буду себя беречь… по мере возможности. Но уж пострелять во врага из кустов – дело святое. А может, и как немец сгожусь.

– Я прослежу, чтобы он не лез в самое пекло, – подал голос Медынцев. – Мне тоже не хочется идти под трибунал.

– Чёрт с вами, – после паузы выдавил Медведев. – Вижу, вы упёртые. Раз уж втемяшили себе в голову, придётся вас тащить с собой. Назад уже не отправишь, дорогу через болото вы сами не найдёте. А выделять вам бойца, когда каждый человек на счету, – слишком большая роскошь. Надеюсь, у вас хватит ума и впрямь не лезть вперёд батьки в пекло. Пострелять – постреляйте, но под вражеский огонь не суйтесь… Леонов, гаси факел, дальше идти с огнём опасно, город не так и далеко. – И ушёл вперёд, догонять авангард отряда, который постепенно погружался в сумрак.

Часа полтора мы топали в слабом отблеске изредка появлявшегося в промоинах туч полумесяца, чуть ли не ежесекундно рискуя получить веткой в глаз, так что я на всякий случай шёл, опустив голову и прищурившись. Наконец спереди по цепочке послышалось: «Приготовиться». К чему готовиться, я понял через несколько минут, когда хвост отряда подтянулся к окраине Ровно. Как-то так получилось, что я оказался уже впереди, рядом с Медведевым.

Залегли в придорожных кустах, выясняя обстановку. Было тихо, лишь где-то вдалеке брехала собака, а под уличным фонарём метрах в семидесяти от нас на завалинке, негромко переговариваясь, мирно попыхивали цигарками двое полицаев.

– Николай, Королёв, – негромко окликнул полковник моего недавнего противника по спаррингу. – Видишь вон тех двоих? Похоже, местные, полицаи. Сможешь тихо снять?

– Попробуем.

– Подождите, – шепнул я.

– Что ещё, – недовольно покосился на меня Медведев.

– Давайте я возьму их на себя. В немецкой форме подобраться к ним легче.

Повисло молчание, которое нарушил Стехов:

– А что, идея здравая. Почему бы не попробовать?

Споры затянулись на две-три минуты, но в итоге Стехову удалось отстоять свою и мою позицию. Получив добро, я бесшумно выбрался из кустов и твёрдой поступью направился в сторону сидевших полицаев. Увидев меня, они вскочили, нацелив в мою сторону стволы винтовок.

– А ну стій!

– Ви немедленно убирать свой штуц. Их бин есть дойч-ланд офисиар.

Полицаи явно растерялись и даже сделали попытку вытянуться в струнку. Подойдя вплотную, я нанёс два молниеносных удара, в результате которых оба ренегата свалились как подкошенные. После этого в ход было пущено холодное оружие, добившее находящихся в отключке пособников нацистов. Оглядевшись, я повернулся к залегшим в кустах партизанам и призывно махнул рукой.

Вскоре мы уже скрытно продвигались к центру города, где находилась Свято-Успенская церковь. Ещё пару раз попадались патрули, теперь уже более многочисленные, и нам приходилось просто пережидать, пока они минуют наш маршрут. В глубине души я только поражался, как такая толпа может столь скрытно передвигаться, но, видно, выучка у партизан была отменная. Двигались от дома к дому, небольшими группами, чтобы ни одна собака в округе не забрехала.