Петр Донцов - Николай I - попаданец. Книга 2 (СИ)

- И что, они запатентовали свое изобретение?

- В том то и дело, что они запатентовали его в 1848 году, за месяц до того, как мы зарегистрировали ваш патент. Но я это оспорил, ибо за месяц вы никак не могли узнать об их изобретении и таким образом додумались до всех деталей вашего агрегата самостоятельно.

- Понятно. А что господин Зингер? Вы считаете, что у него есть шансы?

- Не думаю. Но затрудняюсь сказать наверняка. Дело в том, что мы начали продавать швейные машинки в США с июня 1851 года, хотя ваш патент я зарегистрировал в 1848 году. Вот Зингер и напирает на то, что раз продажи начались лишь в 1851 году, то и готового продукта у нас на тот момент еще не было. Мол, то, что указанно в патенте и то, что ныне продается разные вещи. А наш нынешний агрегат есть копия его машинки.

- Но это же полная ерунда. В патенте прямо описывается суть моего изобретения с приложением чертежей. Так что шиш ему, а не компенсацию, - Михаил Исаакович в волнении аж привстал и оперся руками о столешницу.

- Дело в том, Михаил Исаакович, что суд по патентному праву может длится долго, даже годами. А тем временем мы не имеем права продавать нашу продукцию в США. Вы же сами приказали вернуть последний груз направленный в США.

- Знаю, знаю, - нетерпеливо перебил Зельдер, - но что вы имеете предложить?

- Суды в США продажны, и если поднести барашка кому надобно, то дело может решиться быстрее и в нашу пользу. Есть у меня один знакомый сенатор, который знаком с нужным нам судьей. Он готов поспособствовать решению нашего вопроса. Но, конечно, я ничего не могу предпринять без вашего решения.

- О какой сумме идет речь?

- Думаю, тысяч тридцать помогут ускорить дело.

- Ого, у вашего сенатора отменный аппетит, - усмехнулся заводчик.

- Дело в том, что, насколько мне известно, господин Зингер уже успел подмазать кое-кого из патентного бюро. Ведь наши проблемы не возникли просто так. Даже если мы не проиграем, мы теряем продажи.

- А если доказать, что мы начали продавать в империи и в Европе с 1848 года? Это поможет делу?

- Не уверен. Как я уже упоминал, здесь, скорее всего не только вопрос приоритета, сколько его толкования. Пока мы не продаем, Зингер укрепляет свои позиции. Я поддал встречный иск, но опять же таки - время. - Стряпчий выразительно всплеснул руками.

- Чертов Зингер, - пробормотал Михаил Исаакович. - Что ж, попросите вашего сенатора помочь. Деньги я вам на это дам. Но мне нужен результат, и чем поскорее.

- Я приложу все усилия, Михаил Исаакович. Через два-три дня я отбуду обратно. Постараюсь известить вас при первой возможности.

- Спасибо, Александр Федорович. Я ценю ваше упорство в этом деле. - Зельдер встал и протянул руку для пожатия.

- Благодарствую, Михаил Исаакович. Надеюсь вскорости вас порадовать. - Гость пожал хозяину руку и вышел из кабинета.

Несмотря на оптимизм стряпчего, суд длился два года и закончился компромиссом. Зингер и Зельдер забирали свои иски обратно. Каждый получал право производить свои машинки, без уплаты роялти конкуренту. Правда эта договоренность распространялась только на территорию США, а в Европе Зельдер еще долго сохранял практически монополию на свое изобретение.

Василий Петрович Копейников взглянул на себя в зеркало и остался доволен. С тех пор, как дела у сахарного товарищества 'Полтава', где он был пайщиком, пошли в гору, он вообще был доволен собой. С достатком пришли и хороший особнячок в Одессе, и удачное замужество старшей дочери за капитана-штабиста и женитьба самого Василия Петровича на генеральской вдове Наталье Порфирьевне, которая в придачу держала доходный дом на Преображенской. Зеркало отразило невысокого, лысеющего мужчину, с небольшим брюшком, как бы завернутым в серый жилет, из кармана которого торчала золотая цепочка часов. Небольшие, тронутые сединой бакенбарды, придавали его лицу некоторую аристократичность. Оглядывая себя, Василий Петрович напевал себе под нос песенку из недавно услышанной оперетты.

За семь лет товарищество 'Полтава' (отцы-основатели все были родом из-под Полтавы) выросло как на дрожжах. Бывший сосед по имению и приятель, Артем Иванович Захаренко подгадал со своим предложением разводить сахарную свеклу аккурат под сахарный бум конца сороковых. Рьяно принявшись за дело, пятеро пайщиков закупили земли на юге Малороссии и построили сахарный завод. Благо Захаренко имел необходимый опыт после вояжа по германским землям, где уже разводили свеклу нужных сортов. Несколько лет хороших урожаев и благоприятная конъюнктура, благодаря заградительным пошлинам, позволили быстро окупить свои вложения и расширить производство. Даже теперь, несмотря на насыщенность рынка и снижение пошлин, дела шли вполне успешно.

- Дорогая, - позвал он жену, которая все еще наряжалась в будуаре. - Ты уже готова?

- Вась, что за спешка? Захаренковы придут к восьми.

- Прийти то, придут, - ответил купец, - но вот будешь ли ты готова, - ядовито спросил он?

- Вечно одно и тоже, - ответила жена. - И чего тебе неймется. Проследи лучше, чтобы Никифор вино достал. А хочешь, выпей стаканчик, охлонись. Супруги жили, душа в душу.

Без пяти восемь на улице послышался топот копыт по брусчатке, и набольшая пролетка остановилась у крыльца Копейникова дома. Слуга отворил дверь и с поклоном проводил гостей вовнутрь. Поприветствовав чету Захарнковых в гостиной, они все вместе, без церемоний прошли в столовую, где уже был накрыт стол. Старичок Никифор, оставшийся с барином, еще в бытность того помещиком, руководил кухаркой и ее помощницей, следя, чтобы тарелки гостей не пустовали.

Отдав должное поросенку с хреном, заливному налиму и крымскому вину, гости разделились. Дамы пошли судачить в гостиную, благо Одесса город большой, и сплетен всегда хватает, а мужчины прошли в библиотеку, где по английской моде стояли у камина четыре обитых зеленым бархатом кресла. Сама комната, состояла из книжных полок, зажатых между панелями светлого дерева. Библиотека соседствовала с кабинетом Василия Петровича и позволяла вести неформальные переговоры, коли возникала надобность.

Хозяин налил в стаканы немного коньяка и спросил:

- О чем хочешь говорить, Артем Иванович? Вижу, что чего-то ты сегодня беспокойный.

- Ты меня знаешь более чем Прасковья Федоровна, - засмеялся гость. - Впрочем, ты прав, возникла у меня одна мыслишка.

- В последний раз, когда у тебя возникла 'мыслишка', мы открыли товарищество, - улыбнулся Копейников.

- Вот-вот, - серьезно ответил Захаренко,- ты в самую точку попал. Как ты знаешь, хотя дела наши идут хорошо, но расти, мы больше не растем. Конкуренты в затылок дышат. А что дальше, куда деньги девать? Деньги ведь работать должны. - Василий Петрович кивнул, соглашаясь с мыслью компаньона.