Петр Донцов - Николай I - попаданец. Книга 2 (СИ)

Флот за прошедшие двадцать лет тоже пришел в упадок, то есть попросту сгнил. Правда, я помнил, что и в реальной истории, большинство из числившихся на бумаге кораблей Балтийского флота оказались негодны, а Черноморский флот затопили, как только на горизонте появилась английская эскадра. Но, как и в армии, некоторые изменения произошли и во флоте. Главным из них стало появление паровых двигателей и нормальных гребных винтов, позволяющим увеличить скорость хода. На Балтике были построены два винтовых фрегата, обшитых стомиллиметровой броней и вооруженные тридцатью двухсотсемидесятимиллиметровыми бомбическими орудиями. Это оказались настоящие монстры, по сравнению с линейными кораблями, которые успели сгнить за это время. Их строительство велось на прошедших модернизацию и расширенных Адмиралтейских верфях. Но несколько десятков фрегатов, разбросанных по морям и океанам это не флот. Поэтому его предстояло создавать практически с нуля. Здесь очень пригодится мое послезнание. Не то, чтобы я специально увлекался флотом, но основные векторы развития мне были известны. Деревянный линейный флот начала XIX века уже морально устарел. Мощь паровых двигателей и артиллерии постоянно увеличивалась и логичным завершением этого процесса станет создание броненосного корабля. А если мы первыми начнем работать в этом направлении, то у нас даже появится фора. Ибо сила флота будет измеряться по количеству и тоннажу броненосцев. С другой стороны мое послезнание могло уберечь отечественное кораблестроение от тупиковых метаний, вроде таранного корабля.

За прошедшие десять лет, мы успели распродать более полумиллиона ружей и около восьмиста артиллерийских орудий, а так же бессчетное количество пороха, амуниции и холодного оружия. Устаревшие запасы вооружения уходили в Китай, Южную Америку, Мексику, ирландским повстанцам и прочим. Пик продаж пришелся на последние два года, когда мы очень прилично заработали на поставках оружия всем желающим - участникам 'Весны Народов'. Но эти продажи привели к значительному снижению наших мобилизационных запасов. Склады для вооружения резервных частей оказались наполовину пусты, и это из расчета величины резерва в полмиллиона штыков! Я очень надеялся, что в ближайшие несколько лет войны не случится, иначе, если и устоим, то большой кровью.

Поэтому, используя уже существующие ресурсы, а их накопилось немало, требовалось создавать собственный ВПК, который будет в состоянии обеспечить армию и флот всем необходимым, а при благоприятной конъюнктуре, позволит экспортировать излишки вооружения. Таким образом, уже в 1850 году бюджет на нужды армии и флота был увеличен до семидесяти миллионов рублей, с запланированным увеличением в двадцать миллионов рублей ежегодно. При среднем годовом росте бюджетных поступлений в 5%-7%, казна могла перенести это бремя без особого напряжения. Конечно, рост этот в будущем замедлится, но лет пять-десять в запасе у нас имелось. Дело в том, что период льготного налогообложения для переселенцев и некоторых промышленников истекал, и все больше и больше людей начинали платить 'полновесные' налоги. Да и налоговая база выросла в разы. Вдобавок, многие капитальные проекты, такие как железные дороги и металлургические комбинаты начали приносить прибыль.

Ружья Дрейзе, добытые в Пруссии оказались весьма кстати. Я помнил, что в той истории, с помощью этих ружей пруссакам удалось довольно легко разгромить австрияков в 1866 году! То есть это ружье останется актуальным до конца 1860х, что вполне неплохо. Следовало поработать над некоторыми недостатками, вроде обтюрации газов, но в принципе мы имели на руках готовый казнозарядный прототип, довольно дешевый в производстве. Отслеживая новинки вооружений, люди генерала Матвеева приобрели несколько экземпляров ружья Шарпса. По точности и дальности стрельбы оно оказалось лучше ружья Дрейзе, но было гораздо затратнее в производстве. Опытная мастерская в Туле получила задачу немного упростить механизм и изменить его достаточно, чтобы не платить патент, но я не рассчитывал на большое снижение стоимости. Таким образом, выходило, что основные пехотные части лучше вооружить доделанной винтовкой Дрейзе, названной винтовкой образца 1852 года, а снайперские и некоторые кавалерийские части стоило вооружить винтовкой Шарпса, тоже поменявшей название на винтовку Никифорова - талантливого тульского оружейника, который творчески переработал американский прототип.

В Царицыне строился новый артиллерийский завод, для производства полевых и тяжелых орудий, а под Тулой завод для производства ружей Дрейзе. Основные оружейные заводы Москвы, Петербурга и Тулы проходили модернизацию. Вдобавок планировалось строительство новых заводов по производству пороха и боеприпасов в Харькове, Николаеве, Нижнем Новгороде и Иркутске. Параллельно, Павел Матвеевич Обухов работал над созданием стального полевого орудия из высококачественной стали. Я помнил, какую роль стальные, заряжающиеся с казны пушки Крупа сыграли во Франко-Прусской войне. Сам Круп еще не стал пушечным королем, так что и здесь, при должной сноровке у нас имелся шанс стать первыми. Благо по производству чугуна и стали Россия вышла на первое место в мире. Я надеялся, что за три-четыре года Павел Матвеевич доведет свой образец до ума, и тогда, мы сможем запустить его детище в серийное производство. К этому времени Царицынский завод будет готов.

Будучи в Петербурге я встречался с профессором Пироговым. Николай Иванович уже давно приобрел всеевропейскую славу, а лично меня интересовали его достижения в области наркоза и полевой хирургии. Одной из основных проблем армий XIX века были плохие санитарные условия и низкий уровень полевой хирургии. Именно этим я попросил его заняться. Являясь ректором Петербуржского медицинского университета - ведущего в Российской империи, он ввел передовые методы обучения и практики для будущих врачей. Я попросил доктора возглавить армейскую медицинскую службу и заняться разработкой передовых методов полевой хирургии, используя существующий опыт. Вдобавок, в армии реформировалась служба полевых врачей и санитаров, и создавались тыловые структуры для лечения раненных, при организации которых требовался опыт Николая Ивановича. Доктор воспринял это предложение с большим энтузиазмом. А как же иначе? Ведь от предстоящих перспектив аж дух захватывало. Сколько солдатских жизней можно спасти, и какая огромная от этого польза отечеству. В истории, которую здесь знал только я, многие свои знаменитые методики профессор разработал в ходе Крымской войны. Здесь же, я надеялся, он достигнет тех же результатов в более благоприятных условиях, что позволит сохранить не одну солдатскую жизнь.