Петр Донцов - Николай I - попаданец. Книга 1 (СИ)

- В таком случае мы принимаем ваше предложение, - ответил Уолш и посмотрел на Дойла. Тот лишь утвердительно кивнул.

- Ну что ж, господа, тогда разрешите откланяться. Если что, вы знаете, как со мной связаться. - С этими словами Василий Андреевич встал, и, пожав руки подпольщиков, вышел на все еще душные улицы Бостона.

Несмотря на все благие намерения жить в мире с соседями и сосредоточиться на решении внутренних проблем, никто извне поблажки империи не давал. А поэтому, следуя старинной мудрости: хочешь мира, готовься к войне, приходилось всегда быть начеку. А быть начеку, означало обладать нужной информацией, чтобы иметь возможность работать на опережение. А это, в свою очередь, означало, что пришло время для создания в империи органов разведки и контрразведки. Таким образом, дабы поставить дело на профессиональную основу, была основана разведшкола под Москвой. К слову сказать, еще при брате моем Александре появись Экспедиция тайных дел, которая занималась сбором данных во всех европейских странах и довольно-таки в этом преуспела. Так, полковник Чернышев, еще в конце 1810 года докладывал в Петербург о решении Наполеона напасть на Россию. Этакий Зорге начала XIX века. Но все же,разведка и в особенности контрразведка находились тогда в зачаточном состоянии. И поэтому, уже в 1832 году была открыта разведшкола, где будущих разведчиков обучали офицеры, набравшиеся опыта еще во время Наполеоновских войн и люди полковника Соколова. Ведомство полковника Соколова разрослось и называлось пятой канцелярией при генштабе. Сам Соколов получил чин генерал-лейтенанта, ибо как-никак, а его канцелярия руководила несколькими ведомствами: разведки, контрразведки, промышленного шпионажа, криптографии. Помимо этого под его началом появились несколько диверсионных групп, в двадцать человек каждая, которые занимались исполнением особенно деликатных поручений.

Кавказская война наглядно показала, что несмотря на то, что мы не вмешивались в европейские дела, в Европе с тревогой смотрят на растущее могущество империи и стараются насолить, где и как могут. Наши крейсерские патрули не раз задерживали британские корабли с грузом оружия для кавказских племен. Естественно, что эти корабли не плавали под Union Jack*, но среди экипажа всегда оказывались подданные Соединенного Королевства. Обычно они нанимали турецкие суда, грузили на них привезенное оружие, а потом доставляли его тому или иному племени. Не говоря уже про их постоянную возню в Стамбуле и Тегеране, целью которой являлось новое выступление против России. Благо после Персидской войны и нашей помощи Махмуду II, отношения с южными соседями оставались достаточно хорошими, но вот надолго ли?

Для того, чтобы немного снизить зацикленность англичан на России и показать им, что безнаказанно на нас наезжать нельзя, мы решили поддержать ирландское подполье. Военный министр, генерал Дибич возражал против этого шага, так как боялся, что поддержка ирландцев нарушит существующий порядок в Европе и может привести к войне с англичанами, которые очень трепетно относились к вмешательству в свои дела. Я его понимал, ибо военная реформа еще не закончилась и армия не была готова к большой войне. Да и мне воевать очень не хотелось. Но дипломатические усилия ничего не принесли. Лорд Палмерстон, британский министр иностранных дел, очень опасался усиления России, и плевать хотел на протесты нашего посла против вмешательства островитян в дела империи.

Кульминацией конфликта стало задержание шхуны 'Виксен' с оружием для черкесов. Несмотря на наш протест и ясные доказательства, в Англии поднялась шумиха под лозунгом свободы торговли и в воздухе запахло войной. Англичане требовали освободить 'контрабандистов' и шхуну под предлогом, что Кавказ захвачен Россией незаконно, а поэтому не является Российской территорией. Но я был спокоен, так как знал, что без коалиции островитяне воевать не будут, ибо флотом много не навоюешь. Но ни Франция, ни Австрия не спешили выступить против нас, ибо англичане успели насолить не только нам. С французами они никак не могли поделить сферы влияния в Африке, а поддержка венгров оттолкнула от них и австрияк. Поэтому через два месяца англичане снизили обороты, и инцидент заглох сам собой. Мы, как жест доброй воли, освободили господина Белла, заставив его обязаться не предпринимать более никаких враждебных действий против империи. Англичане официально признали наши южные границы, но продолжали поставлять на Кавказ оружие, как будто ничего не произошло. А это была уже чрезмерная наглость, на которую нельзя было не ответить. И мы решили ответить в Ирландии.

После восстания 1798 года замиренная Ирландия затаилась и на поверхности все выглядело благопристойно, а одиночные бунты были для Британской империи как булавочные уколы. Ирландцам мешало отсутствие харизматичного лидера и поддержки извне. Во время последнего восстания их поддержали французы. Но с тех пор Ирландия официально считалась частью Соединенного Королевства, и никто в Европе и не помышлял это оспорить. Я тоже не собирался это оспаривать, но требовалось показать англичанам, что не только мы имеем уязвимые места. Поэтому в США, где проживала многочисленная ирландская диаспора, появились десяток агентов, дабы установить связи с ирландским подпольем. В основном подпольщиками становились бывшие повстанцы, бежавшие в США и радикально настроенная молодежь. Многие ирландцы им сочувствовали и жертвовали деньги на 'благотворительность', часть из которых уходила на закупку оружия и переправку добровольцев в Ирландию. Поддерживать повстанцев напрямую мы не могли, потому как английский флот довольно плотно патрулировал берега Соединенного Королевства.

Наша резидентура в США была немногочисленна и занималась в основном промышленным шпионажем, отслеживая новые и перспективные изобретения. Часть агентов постоянно дислоцировалась в США, кося под иммигрантов, а часть, под прикрытием торговли, появлялась лишь на время, чтобы забрать данные у первых и скоординировать усилия. Генерал Соколов сознательно не хотел использовать посольство, как базу для резидентуры, ибо это значило вовлекать в процесс министерство иностранных дел. А лишние глаза и уши в этом деле не к чему.

Выйти на ирландское подполье не составляло особого труда. Они особо и не скрывались, да и широкой поддержкой общины они не пользовались. Большинство иммигрантов 'делало себя' и им было плевать на благородные цели, которые преследовали эти ненормальные. Многие им сочувствовали, но не более того. Хотя некоторые все-таки раскошеливались на правое дело. Само подполье состояло из десятка разрозненных организаций, самые большие из которых насчитывали две-три сотни человек. Те десятки добровольцев и небольшие партии оружия, что направлялись в Ирландию, никак не влияли на расклад сил и, как я уже говорил, были лишь булавочными уколами.