Андрей Посняков - Судьба гусара

Простившись с пленным до вечера, шпион вышел. Каблуки его сапоги простучали по крыльцу и затихли… В горнице тут же появилась неулыбчивая пожилая финка, собрала со стола посуду, принялась мыть… Что ж, настало самое время воспользоваться любезным советом шведа – в самом деле выйти прогуляться, хотя бы чисто из любопытства, для рекогносцировки, так сказать.

Как и предполагал Денис, он оказался в лесной усадьбе. Добротный господский дом в два этажа, несколько крестьянских изб, в одной из которых и проснулся пленник. Огороды, аккуратные изгороди, блестевшее за деревьями озеро, луг, на котором лениво помахивали хвостами буренки. Вполне себе зажиточное хозяйство – несколько амбаров, конюшни, даже ветряная мельница! Интересно, действительно ли кругом трясина? Вернее, такая уж ли она непроходимая?

Щурясь от солнышка, гусар неспешно прошелся до озера и обратно, краем глаза приметив крепкого сельского парня, неотлучно идущего в отдалении. Ну, Шенгранн ведь предупреждал… вернее, не Шенгранн, а как его… полковник Ульвеус. Да уж, попал так попал, господин гусар! Как-то выбираться надо… придумать – как. Швед сказал, что пробудет здесь еще три дня… а дальше что? Уедет? А он, Денис? Останется здесь, или… Впрочем, все это можно осторожненько разузнать за ужином. Сейчас же покуда пойти, выспаться, а то голова что-то прямо раскалывалась. То ли от кофе, то ли от свежего воздуха.

Войдя в дом, пленник снял сапоги и куртку, растянулся на ложе, заложив под голову руки. Думал. Пока хорошо было только одно: генерал-майор Кульнев уже наверняка успел отдать приказ об аресте пособников шпиона – баронессы Матильды и ее ушлого юного слуги. Ишь ты… как ловко они собирали пароли! Ах, Матильда, Матильда…

Ужинали в господском доме. Опять-таки вдвоем со шведом, если не считать парочку безмолвных слуг. Небольшая обеденная зала, овальный стол, крытый серовато-белой скатертью, простая, без особенных изысков, еда. Мясо, тушенное с репою и морковью, форелевая уха со сливками, ржаные крестьянские пирожки, каша. Правда, еще нашлось недурное вино… весьма-весьма недурное.

Шпион не обманул: никто пленника не допрашивал. Однако каждую трапезу полковник обильно сдобрял беседами, в коих затрагивал самые разные темы, весьма болезненные для русского уха. В большей степени, конечно, говорил о Наполеоне, о «неправильной» этой войне, о том, что новоявленный император французов стремится к мировому господству и всенепременно нападет на Россию. Еще говорил о русской армии. О солдатах и офицерах – с нескрываемым почтением, о командующем и его штабе – с презрением и ехидством.

– А ведь мы вас непременно разобьем, Денис Васильевич! Вот увидите – разобьем, – смеялся швед. – И вовсе не потому, что ваши воины нерадивые неумехи или, упаси боже, трусы. Отнюдь! Не поэтому, а… вы сами прекрасно знаете, почему.

– Будто у вас в интендантствах не воруют, – пытался возражать Денис.

Сказал – и тут же попался!

– Воруют! – полковники Ульвеус охотно, даже с некоторой веселостью, покивал и тут же парировал: – Однако мы своих воров вешаем, вы же их награждаете. Вам известно, насколько увеличилось состояние генерала Буксгевдена с момента начала войны? А состояние генерала Беннигсена? О, это очень большие цифры, смею вас уверить.

Вот здесь возразить хитрому шведу было абсолютно нечего! В самые болевые точки бил, стервец.

А еще припомнил крепостничество.

– Да как же так можно, дорогой вы мой, чтобы одни люди владели другими? Словно какие-нибудь сатрапы или восточные деспоты! А между прочим, девятнадцатый век на дворе. Просвещеннейший! Вы только вдумайтесь – девятнадцатый! Вы только вдумайтесь, какие блага он принесет человечеству. Ах, боже ты мой, даже подумать страшно… От восторга страшно, не от чего иного. Во всем мире свободы расцветут… а у вас? Так и будете людьми владеть, словно патриции римские?

Все правильно говорил швед, и крыть было нечем. Говорил, говорил, а через пару дней исчез. Как и обещал – уехал. Тихо, по-английски, не прощаясь. Честно сказать, Давыдов ощутил даже какую-то обиду – привык уже к стервецу. Мог бы ведь и заглянуть, попрощаться…

Теперь пленник обедал и ужинал в одиночестве, теряясь в догадках – зачем его вообще пленили, притащили сюда? В чем была такая для шведов надобность? Или все просто так получилось, случайно, в пылу? И в самом деле: допрашивать – не допрашивали, даже и докучливый собеседник швед вот куда-то свалил… Зато появился кое-кто другой, точнее – другая!

Она проявилась вечером, когда Денис сел ужинать, распахнув окно от неожиданно навалившейся к вечеру духоты. Пленник только ложку в уху опустил…

– Хей!

Вот так вот, словно ни в чем ни бывало – хей! Привет, мол. Саамка, та самая саамка, Тарья! Тоже, кстати, шпионка… хотя нет, уж лучше сказать – диверсантка. Уселась на подоконнике, нагло сверкая глазищами. Узенькие оленьи штаны, а вместо зимней, расшитой бисером куртки-малицы – отороченный мехом жилет, бесстыдный – выше пупа.

Неприятная, конечно, встреча, но…

– И тебе не хворать. Ушицу будешь? Ложку, вон, в залавке возьмешь.

– Буду, – девчонка улыбнулась и, спрыгнув с подоконника, нагло уселась за стол. Этакая вот дикарская непосредственность. Впрочем, Дэн воспринимал это спокойно – все ж таки не в девятнадцатом веке рожден!

Хмыкнул, ничуть не удивляясь тому, что саамка понимает по-русски, хлебнул ухи и негромко осведомился:

– Ты зачем шампанское разбила? Чтобы Кульнева случайно не отравить? Впрочем, можешь не отвечать – и так знаю, что ты.

– Я, – Тарья пожала плечами.

– И в вещах моих рылась… там, в Сибо. И в Або, у баронессы… И стрелы… Шенгранн приказал? Нет… полковник Ульвеус.

– Эй, эй! – отложив ложку, юная диверсантка энергично замотала головой. – Не он, нет. Кройто!

Последнее слово она произнесла с явным испугом, даже оглянулась вокруг, как будто кто-то мог притаиться здесь, в спальне.

– И кто такой этот Кройто? Тоже полковник? Или генерал?

– Кройто – Хозяин, – Тарья зябко повела плечом. – Шаман, нойда. Ты… ты надо – уходить. Ночью, да.

Дэн, честно говоря, удивился. Вот всего ждал – только не этого.

– О как! Уходить, говоришь? Да я бы не против. Только кругом – болота.

– Олен… Я знать путь, – девчонка поднялась на ноги. – Я – помогать.

– Помогать, говоришь? – ехидно усмехнулся Денис. – Интересно, с какого такого перепугу? Сама же меня сюда затащила и… Зачем?

– Кройто, – снова глянув в окно, саамка поежилась. – Он приходить. Скоро-скоро. Забирать твою душу, да!

– То есть как это – душу забирать? – удивился гусар. – Убьет меня, что ли?

– Не убить, нет. Много, много хуже, – Тарья подошла к нему и заглянула в глаза. – Понимай! Твою душа – брать. Ты без души быть, ага. Совсем пустой глаза. Что Кройто приказывать – ты делать.