Михаил Ланцов - Иван Васильевич. Профессия – царь! [litres]

Секунда. Другая. Третья.

Бах! Бах! Бах!

Растянувшимся залпом ударили пушки тяжелой кованой картечью.

Пауза.

Залп. Залп. Залп.

Это ударили стрелки-пехотинцы из своих ружей. Компрессионные пули из мягкого свинца да по калиброванным стволам летели далеко и довольно точно.

Бах! Бах! Бах!

Вновь ударили артиллеристы, посылая в татарскую конницу картечь.

Взмыленные, уставшие степные кони пришли в исступление. Начали сбрасывать всадников. Да и вообще среди преследователей творилось нечто невообразимое.

Бах! Бах! Бах! Залп. Залп. Залп.

Методично работали стрелки и артиллеристы.

Но долго это не продлилось. Всего пять пушечных залпов удалось дать, прежде чем противник смог выйти из зоны поражения. А потом кое-как поковылял к лагерю. Быстро не могли. Лошади загнаны.

– Ура! – раздался клич за спиной избитой татарской конницы. Это два свежих полка улан прошли мимо завала раненых и убитых по опушке и атаковали в пики. С разгона.

Татарам было не оторваться.

Удар!

Ломаемые пики брызнули щепой.

Бойцы выхватили тяжелые палаши и продолжили свой натиск по-кирасирски. Рубя и кромсая все лишенное мундира.

Стрелки тем временем спешно заполняли порохом опустевшие зарядные пеналы берендеек. Пикинеры вышли вперед и добивали раненых противников. А артиллеристы спешно «упаковывали» свои пушки, готовя к перемещению на новые позиции. Благо, что с корпусом Иван Васильевич взял только дивизион полковых трехфунтовых пушек и три отдельные батареи конных, но точно таких же – трехфунтовых. Так что они были легки и удобны в перемещении по полю…

Час спустя под барабанный бой из-за перелеска вышла московская пехота. Строгие, словно по линейке, построения. За ними – уланы, уже получившие из обоза новые пики. Рейтары же выступали в роли личной охраны Басилевса и вообще ставки. А за ними артиллерия, заведенная на передки при конной тяге.

Сахиб I Герай, только-только подошедший к Туле вслед за вырвавшимся вперед передовым корпусом, был сильно расстроен. Сведений точных не было. Но сама логика событий не радовала. Сначала какие-то всадники ударили натиском по лагерю и многих побили-порубили. Потом крупный отряд, увлекшийся их преследовать, попал в засаду и был практически уничтожен.

– Шайтан! Кто это?! – зарычал хан на своих подопечных.

– Мы не знаем.

– Поместные?

– Нет. Те в копья не бьют, да и доспехи на них добрые.

– Литвины с поляками?

– Возможно. Там знамена были с птицей. Только…

– Что?! Говори!

– Знамя красное, да. Только птица не белая, а золотая. И о двух головах.

– И у кого такое? – напрягся Сахиб I Герай, лихорадочно пытаясь поднять свои воспоминания по геральдике.

– Ромеи золотую птицу о двух главах на красном рисовали [116], – потерев лоб, сказал один уже немолодой мурза.

– Птицу? Орла?

– Да, вроде орла.

– Тогда это Иван, – констатировал Сахиб I Герай. С момента коронации и ряда важнейших изменений в Москве прошло всего неполных три года. Геральдических подробностей, которым в здешних краях уделяли очень небольшое внимание, он просто не успел узнать. А шпионы на столь малозначительные детали в своих докладах внимания не обращали. Пусть хоть лентами разноцветными увешаются русичи в три ряда. Главное – суть. – Но откуда у него такая конница? Впрочем, не важно…

Он вгляделся в надвигающиеся боевые порядки правителя Москвы и нахмурился. Пехота шла слишком ровно и аккуратно. Даже лучше немецких ландскнехтов. Плечо к плечу. Шаг к шагу. Все в доспехах. Спереди бойцы с круглыми щитами и пиками. За ними стрелки. Да, точно стрелки. Это было хорошо видно.

Русичи двигались не единой формацией, но сегментами. И о чудо! Кавалерия также держала строй. Не зря же Иван Васильевич своих губернских не только истово снаряжал, но и безжалостно дрессировал. В результате получилась первая в мире кавалерия, не только управляемая в бою, но и способная к эволюциям боевых порядков! Да, работала она не вполне чисто. Однако даже это было прорывом, дающим колоссальное преимущество!

Что делать?

Пехоты не так много. Но там пики. Хан прожил немало и был знаком с мощью ландскнехтов. Атаковать легкой кавалерией пехоту с пиками в лоб было глупо. Тем более прикрытую стрелками. Он напряженно хмурился и пытался понять, как поступить. Он был как-то не готов встретить здесь эти войска… Да, теперь ему становилось понятно, чего ждали силы под Москвой. Однако каждая минута работала против него. Противник неумолимо приближался.

Сахиб I Герай окинул взглядом стан своего воинства и нахмурился еще сильнее. Невооруженным глазом были видны взволнованность и растерянность людей. Прикажи он сейчас отступать, и русская конница, без всякого сомнения, ударит в пики. Хорошие строевые кони улан не позволят татарам оторваться. А значит, будет бойня. Прикажи он сейчас атаковать – и его люди умоются кровью, стихийно обратившись в бегство. Зайти с фланга? Так там стоят уланы. На вид крепкая кавалерия. Сколько же туда, на фланг нужно перебросить, чтобы их в лоб смять?

Дурной расклад.

Тем более что управление его войском было в значительной степени затруднено. Эта стычка на опушке и последующее стихийное преследование спутали все карты и перемешали людей. Да еще обоз в полностью расстроенном состоянии. Он-то планировал осаждать Тулу. Войск Москвы здесь быть не могло. В значимом количестве, во всяком случае.

В этот момент русские остановились и выкатили вперед артиллерию. Все тридцать две трехфунтовые пушки. Спешно их изготовили к стрельбе.

Бах! Бах! Бах!

Загрохотали они, сконцентрированные в одном кулаке. А ядра, пущенные на предельную дальность, стали взрывать землю и раздирать плоть в броуновском движении практически неуправляемых воинов степи. Урона немного. Но на психику давит.

И Сахиб I Герай принял решение.

Уже на третьем залпе степняки как-то упорядочились и порывом двинулись вперед.

Залп тяжелой кованой картечью.

Еще.

И артиллеристы, бросая пушки, ловко проскользнули за спины пехотинцев. Пикинеры опустили пики. И…

Ничего.

Последний залп картечи оказался ужасен. Легкие трехфунтовые пушки ударили почти в упор мелкой свинцовой картечью, которая натворила дел. Тридцать две пушки калибром в три дюйма осыпали мелкой картечью практически весь фронт. Щедро. Обильно. Густо. Никто не ушел без подарков.

В результате степная кавалерия захлебнулась в атаке, закопавшись в телах раненых и убитых. Особенно опасны были слегка раненные лошади. Они бились в панических припадках самым жутким образом. Картечью в морды получить – мало приятного. Особенно если глаз выбило или еще как сделало сильно больно.

Залп. Залп. Залп.