Михаил Ланцов - Иван Васильевич. Профессия – царь! [litres]

Нетерпеливое поведение Ивана Васильевича оказалось вполне оправданно. Пока он находился на марше, связи с ним не было. Однако в Рагард уже сообщили о начале войны Швецией и добровольном переходе Смоленска под руку Великого князя Литовского и короля Польского.

Удар! Очень серьезный удар, по-настоящему ошеломивший Ивана. И если от шведов он что-то подобное и ожидал, то Смоленск его неприятно удивил.

Султан Сулейман I Великолепный шел на любые меры, лишь бы ослабить Русь и уничтожить или поставить под свой контроль «Северный шелковый путь», уводящий товары из Персии мимо его казны.

Купеческая аристократия Новгорода очень активно вовлеклась в торговые дела государя, а вот служилая аристократия Смоленска оказалась на обочине этого праздника жизни. И сильно из-за этого рефлексировала, завидуя и копя обиды. Все-таки Смоленск был одним из ключевых городов Руси. Такое упущение было непростительно.

Сигизмунд II Август же по совету Сулеймана предложил Смоленску Большое Магденбургское право [159]и очень широкие привилегии. Фактически высокую автономию на уровне самых значимых городов Священной Римской империи.

Хорошее предложение для обиженных горожан? Очень. Это было даже больше, чем они могли ожидать. А ведь сверху на все эти обещания благодатно улеглись взятки и бесплатные раздачи хлеба беднякам, что быстро настроило городское население на нужный лад. Особенно в свете новостей о том, что вся Османская империя вышла войной на Русь и только переход под руку Литвы позволит спастись от разорения.

Поэтому, когда к городу подошли литовские войска, горожане открыли ворота, приветствуя их. А все недовольные вышли через другие ворота, отходя к Москве. И Сигизмунд их не преследовал. Он знал о том, какую большую работу проделал Иван Васильевич в Европе и как его ценили за борьбу с мусульманами. Особенно император Священной Римской империи Карл V, чуть ли не открыто называвший Ивана Васильевича братом и соратником в этом богоугодном деле…

1553 год – 7 ноября, Москва

Басилевс торжественно входил в свою столицу с войском и огромными трофеями. Жители встречали его радостными овациями! Классический древнеримский триумф! В той мере, в которой его вообще можно было перенести на православную почву.

Взяв в плен двух старших сыновей Сулеймана, Иван Васильевич заключил с турками перемирие. А Селима и Мустафу оставил в заложниках, пока султан не пришлет послов и не заключит с ним нормальный мир на его условиях.

Прочих же пленных государь направил на земляные работы, пообещав хорошо кормить и, если они будут стараться, через пять лет отпустить домой. А тем, кто примет христианство, вообще землю выделить для спокойной жизни и в подданство принять.

Кто-то, конечно, сбежал. Но государь трагедии из этого не делал. Бегать по степи пешком – удовольствие ниже среднего. Особенно там, где промышляют людоловы Крыма и Северного Кавказа, о чем пленным и сообщили. Хотите – бегите. Дальше ваши проблемы. Поэтому с основной массой пленных никаких проблем не возникло. Кормить ведь их кормили. Особо не третировали. Инструменты нормальные выдали. Да и работами заняли не такими уж чтобы и непосильными – Басилевс задействовал их на строительстве так называемого Иванова вала – укрепления, идущего от Рагарда до Донгарда. Ничего сильно хитрого: с юга – огромный ров, с севера – примыкающий ко рву вал. И два моста-прохода у Волги и у Дона, чтобы степняки не озоровали. Такую колдобину и пешком-то преодолеть не просто, а уж верхом и подавно.

А дальше, когда завершится строительство укрепления, пленные продолжат углублять и расширять ров с дальним прицелом на преображение его в канал. Со шлюзами, разумеется.

Ничем другим занять такую массу пленных Иван Васильевич не смог придумать. Тащить их на север в такой тяжелой обстановке было плохой идеей. Вот и оставил где взял. А вместе с ними и четыре батальона легионеров да полк улан.

Много. Очень много. Но Шах-Али откочевал в Ногайскую Орду, став ее ханом [160]. А вместе с ним ушли и жители Хаджи-Тархана, опасаясь расправы. Предательство – серьезное преступление. Особенно в такой непростой обстановке. Поэтому иллюзий никто не испытывал, понимая, что одной казнью Шах-Али и его приближенных дело не обойдется.

Но персидская торговля требовала порт в устье Волги. Пусть и маленький, но порт. Поэтому Ивану Васильевичу пришлось оставить крепкие гарнизоны не только в Донгарде и в Рагарде, но и в дельте Волги, основав там городок Минас Итиль [161], укрепленный для начала лишь небольшим редутом.

Завершив в темпе южные дела, Басилевс устремился на север с самыми печальными ожиданиями. Но война со Швецией закончилась, не успев начаться, благодаря датчанам. Те, выждав отбытие армии Густава I Вазы, перешли в наступление и захватили Кальмар – один из ключевых городов Балтийского побережья [162]. Это вынудило Густава менять планы на ходу.

А Литва и Польша… они собрали очень большую армию, но через границу не переходили. Ждали реакции Басилевса. Политическая обстановка не благоприятствовала войне с Русью. Письмо от Карла V, выражающего крайнюю степень раздражения, заставляло Сигизмунда в немалой степени рефлексировать. Особенно на фоне известий о славных победах Ивана над османами и татарами. Воевать не хотелось… ровно так же, как и возвращать Смоленск. Поэтому Сигизмунд II Август просто ждал, надеясь на осторожность соседа. И даже прислал послов, поздравляя со славной победой над османами.

Иван Васильевич не знал, что делать. Потеря Смоленска была обидной до слез. Глупой. И такой очевидной. Как он мог прозевать этот кризис? Он бил копытом и бесился, желая ввязаться в новую войну прямо сейчас. Но Елизавета… его милая, любимая Елизавета смогла удержать государя от этой глупости. Она оказалась куда хладнокровнее…

Война на юге серьезно подорвала боевые возможности Руси. Много комитатов было убито, еще больше ранено. Лимитаны поместной службы по Муравскому тракту так и вообще исчезли, выбитые османской армией вторжения подчистую. А это две графские дружины и огромная дыра на южной границе. Кроме того, война на западном фронте против Литвы и, вероятно, Польши была бы совсем другой, нежели южные кампании. Требовались мортиры, гаубицы, гранаты, ломовые пушки и прочее, прочее, прочее. Причем в большом количестве. Слишком много хорошо укрепленных городов. Слишком много войск противник мог привлечь к военной кампании, опираясь на очень большую массу наемников Центральной Европы. А армия Руси не только оказалась серьезно потрепана в боях, но и в значительной части скована на южной границе, прикрывая жизненно важные коммуникации.