Александр Михайловский - Творец государей [СИ]

– Ой, правда! – воскликнула цесаревна Елисавет Петровна, приподнимая подол платья и натягивая на свои бедра означенную интимную деталь туалета. Короткое мурлыканье, ойканье – и все, девушка к бою и походу готова. Сейчас магические ванны, легкий ужин, а потом – танцульки до упаду. И танцульки – это не просто развлечение и встряска зажиревшего организма, но еще важное деловое мероприятие, потому что там регулярно бывает все наше руководство, включая самого Сергея Сергеевича, Великого князя Артанского, и его супруги Елизаветы Дмитриевны, почти что тезки императрицы.

Четыреста двадцать пятый день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Магическая танцплощадка.

Серегин Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский.

Этот день, наполненный трудами и заботами, все длился и длился до бесконечности. Вообще, надоели мне все эти интриги, хочется простой и понятной войны, чтобы была возможность сокрушать полчища врагов могучими ударами танков, пехоты и кавалерии; но если Небесный отец сказал заниматься интригами – будем интриговать. В армии вообще нет таких понятий как «хочу или не хочу», и «нравится или не нравится». В армии есть приказ и доклад о его выполнении. Или невыполнении – но это уже чревато трибуналом. Таким образом, на данный момент задание Отца мы принялись исполнять по всем направлениям. Петра Второго от верной смерти спасли, сейчас царственный псарь отмокает в ванне с магической водой Фонтана. Елисавет Петровну из ее сиротского домика забрали и приступили к ее активной позитивной реморализации. Верховников, зажравшихся за время отсутствия на Руси сильного Государя, тряхнули как поповскую грушу.

Но если Долгоруковы сами поняли, что шутки с нами добрыми не бывают, тем более что в заложниках у нас их младшее поколение, то вот Голицыны решили, что Артанский князь им и вовсе не указ. Сразу после нашего разговора из Москвы в Петербург выехала большая группа вооруженных до зубов всадников, которых возглавлял президент Военной Коллегии Михайло Михайлович Голицын. Тут и к гадалке не ходи, два ушлых братца решили ликвидировать цесаревну Елисавету. Ну и флаг им в руки. Скакать от Москвы до Питера, загоняя лошадей – это трое суток, а если в щадящем режиме, то всю неделю. А вот когда доскачут, будет им там сюрприз с засадой семеновцев и, если надо, стрельбою из пулемета. Короче, время пока есть, а там разберемся. Но одно могу обещать – этой ветви Голициных не жить. Старшему поколению не жить вообще, а младшему просто не жить в этом мире. Для нас Елисавет Петровна уже императрица – и бывшая в нашем прошлом, и запланированная на престол в этой реальности, поэтому покушение на нее – это тягчайшее преступление, караемое полным уничтожением всей фамилии. Впрочем, предоставим решать это самой Елизавете, как-никак это ее будущие подданные, но есть такое ощущение, что, несмотря на то, что и Дмитрий Михайлович, и Михаил Михайлович представляют для нее смертельную угрозу, подписания смертного приговора мы ни в коем случае не дождемся. Ну что же, ссылка на необитаемые острова в один из миров каменного века или в мир Содома на передовую борьбы с тамошними безобразиями – это достойная замена смерти. А что, Михаил Михайлович достаточно неплохой полководец, и если снабдить Голицыных амулетами, генерирующими заклинание Нейтрализации, то содомитянские колдуны просто взвоют от свалившегося на них «счастья».

А вот, кстати, и она – идет в сопровождении Птицы, цокая каблучками в осознании своей красоты. Сразу видно, что девица породистая, ну или, по крайней мере, очень холеная. А с другой стороны ко мне приближается мой дражайший гость, французский король Генрих IV по прозвищу Наварра. Он почти полностью закончил курс своего омоложения и сейчас выглядит как двадцатипятилетний красавчик, у которого в волосах только кое-где виднеются благородные серебряные пряди. Короля сопровождают его верные лилитки-телохранительницы, но он не замечает их присутствия и смотрит только на плавно плывущую по воздуху Елизавету. И она тоже смотрит только на Генриха и не на кого более – а так, при их взаимной влюбчивости, недалеко и до беды.

Тогда же и там же. цесаревна Елизавета Петровна.

Помнится, маменька поговаривала: «Надо времени немало одеть барышню для бала». И эта истина всегда подтверждалась – к балам готовились заранее. Заказывалось и шилось платье, подбирались украшения к нему. Много времени и усилий тратилось на то, чтобы напудриться, нарумяниться (Анна Сергеевна и госпожа Зул называют это – «сделать макияж»). А прическа… Бывало, куафер полдня колдовал над дамскими головами, прежде чем получалось нечто настолько грандиозное, что порой это носили не одну неделю, стараясь сохранить до следующего бала. Но я никогда не любила эти высокие прически. Будь моя воля – я бы вообще оставила волосы распущенными, лишь слегка завив их щипцами. Но, конечно, мне и в голову бы не пришло на самом деле так сделать. Ведь распущенные волосы – это верх неприличия, это все равно что явиться на люди голой. Хотя люди из будущего и их окружение не придают значения таким условностям. Вон, у Анны Сергеевны волосы никак не уложены, просто собраны в пучок, госпожа Ника стрижется коротко на манер мужчины, а госпожа Зул почти никогда не собирает свои черные волосы, давая им возможность свободно струиться по спине до самой поясницы – и это выглядит просто восхитительно.

Но сейчас мне не пришлось ходить на примерки и приглашать куафера. Корсет и турнюр мне также не понадобились… Да и, собственно, предстоящее мероприятие тоже являлось не совсем балом или привычной мне ассамблеей, как я поняла. И потому я была ужасно заинтригована. Когда я произносила слово «бал», надо мной добродушно хихикали и поправляли: «Танцульки, Елизавета Петровна, а не бал. У нас мероприятие демократичное…». Ну да, Сергею Сергеевичу легко быть демократичным, когда здесь, в тридевятом царстве нет ни мужиков-лапотников, ни купцов-прохвостов, а только воители и воительницы, то есть представители дворянского сословия.

Словом, я отдалась на волю Анны Сергеевны, госпожи Зул и их помощниц, которые должны были готовить меня к ба… танцулькам. Не буду описывать подробности, но с моей стороны было бесчисленное множество охов и ахов, но в результате, увидев себя в зеркале, я просто замерла от восхищения. Это была я, и словно бы не я. В этом золотистом платье в облипку я выглядела потрясающе, хотя и весьма неприлично – мои щеки непроизвольно покраснели. Но те платья, которые предложили мне на выбор Анна Сергеевна и госпожа Зул, все были такие! Впрочем, меня успокоили, заверив, что для данного мероприятия это самый подходящий наряд. Здесь так принято.