Безбашенный - Цивилизация [с иллюстациями]

- Папа, ну это же не насовсем, а только на несколько дней, - отозвался мелкий, - Я тоже не понимаю, для чего это, но дядя Хул сказал нам, что так будет лучше.

- Нужно, чтобы украшения были на них во время морской прогулки, - пояснил Васькин, - И чтобы это не вызвало ни у кого удивления, они должны показываться с ними везде, где бывают - и на улицах, и на агоре, и даже на море во время купания.

- Особенно на море, когда этих блестящих побрякушек на них явно больше, чем одежды! - съязвил старик.

- Именно, почтеннейший. Если зеваки привыкнут к этому - тем более никто не удивится украшениям, когда одежды на них будет побольше.

- Так, так! Ну-ка, оставьте нас! - отослал он жену и сына, - И вы тоже! - это уже адресовалось слугам, - Нет, ты останься, Онит, - это относилось к управляющему домом, - А теперь - рассказывайте, почему им нужны украшения в море?

- Да потому, что утопленникам они абсолютно не нужны! - схохмил я.

- С этим - согласен, - хмыкнул пуниец, - Но как понимать ваши загадки?

- В самом прямом смысле, почтеннейший. Раз это понимаешь ты - прекрасно поймут и царские ищейки.

- Утопленники всплывают, почтеннейший, через несколько дней после гибели, - начал разжёвывать ему Хренио, - Акулы в Пропонтиде небольшие, да и немного их в ней, а этот залив - узкий, и всплывшего в нём утопленника, пускай и объеденного акулами, но не съеденного ими полностью, всё равно должно прибить волнами не к этому, так к тому его берегу. И вот, представь себе, два человека тонут, а их останков так никто и не найдёт. Ведь должно же этому быть какое-то разумное и правдоподобное объяснение?

- Так, так! Понял! Тела нашёл какой-то нищеброд, свидетелей не оказалось, он польстился на дорогие украшения и снял их с тел, а сами тела закопал или притопил их в море снова, привязав камень, чтобы никто и не знал об его находке. Поэтому их никто и не нашёл и вряд ли теперь когда-нибудь найдёт.

- Особенно, если драгоценности будут НАМНОГО дороже награды, которую ты пообещаешь любому, нашедшему их тела, нужные тебе для их достойного погребения.

- Гм... Неглупо придумано. Но слишком много золота разве не утянет ли их на дно и в самом деле? Оно ведь тяжёлое.

- Надо, чтобы было не слишком много. Ценность побрякушек должна быть не в весе металла, а в тонкости его выделки, в камешках и жемчужинах - не тяжёлых, но очень дорогих, гораздо дороже обещанного тобой серебра...

- И кстати, почтеннейший, предлагать эту награду будешь уже не ты сам, а твой управляющий, - уточнил Васкес, - Тебя едва хватит на то, чтобы принять соболезнования от Прусия и его придворных, после чего ты "заболеешь" и сляжешь от горя, и тебе будет уже не до множества мелочей. Это убедительно объяснит и глупость раба, который и сам о драгоценностях на телах не подумает, и от тебя указаний об этом не получит.

- Верно, так будет правдоподобнее всего. Ты всё расслышал и понял, Онит?

- Я понял, господин, - отозвался управляющий, тот самый старик турдетан, что выходил на контакт с нами, - С госпожой понятно, она и сама подберёт всё, как надо, а что подобрать для молодого господина?

- Что-нибудь, ещё пристойное для мальчика его лет. По одному перстню на руку, пару браслетов. Ожерелье будет выглядеть по-женски и неприлично для него, так что - витую цепь с подвеской. Кинжал на пояс, ну и, пожалуй, обруч на голову.

- Обруч он может и потерять, господин...

- Потеряет, так потеряет - лишь бы голову не потерял вместе с ним. Обеднею я от этого, что ли? В общем, подбери для Гамилькара этих побрякушек где-нибудь драхм на триста. Если в чём-то не будешь уверен сам, посоветуешься с Имилькой, в этом у неё вкус получше моего. А награда - какую ты САМ осмелился бы предложить без моего ведома?

- Ну, если "забыть" о драгоценностях, то - в пределах сотни драхм, господин. За оба тела, а за одно это полсотни. Для здешней бедноты это уже немалые деньги.

- Да, это разумно. Через пару дней, когда ничего не найдут, добавишь ещё - до полутора сотен. Управляющие ведь ценятся своими хозяевами как раз за скаредность, а не за щедрость, а раз я болен, и от меня указаний нет - это будет правдоподобно. Награда за оба тела - сто пятьдесят драхм, на одном только Гамилькаре их около трёхсот, а уж на его матери - наверняка не меньше пятисот, - мы рассмеялись всем "военным советом".

- А заодно твоя "болезнь", почтеннейший, объяснит и твою "забывчивость" об отосланных тобой домочадцах, - добавил я, - Ты болен, и тебе не до того, а твой слуга - он, конечно, предан тебе и честен, но с твоей болезнью на него свалится столько хлопот, что зачем ему дополнительные, которые могут и подождать?

- И что обо мне люди подумают?! - старик управляющий всплеснул руками.

- Для тебя, Онит, важнее, что Я о тебе подумаю, - усмехнулся его хозяин, - Если надо побыть несколько дней трусоватым скупцом и нерадивым лентяем - разве это самое трудное из моих поручений, какие тебе приходилось уже выполнять?

- Как прикажешь, господин.

- А моя "болезнь" нужна вам ещё и для того, чтобы от меня в эти дни никто не ожидал бегства? - это уже адресовалось нам.

- Сперва, почтеннейший, мы вообще хотели "утопить" тебя с женой и сыном разом, - ответил Хренио, - Но мы не рассчитывали на остальных твоих домочадцев, а их слишком много, и раз ты хочешь вывезти их всех, то что тогда делать с ними? Всех вас разве "утопишь" за один раз? А повторяться - слишком рискованно. С тобой самим у нас, к счастью, время ещё есть. Можно изобразить твою смерть от горя и похороны - никого не удивит, если ты пожелаешь быть похороненным в саркофаге по обычаю Карфагена, а не сожжённым на погребальном костре, как это принято у греков. А можно и не скрывать самого факта твоего бегства, но пустить ищеек по ложному следу - если ты исчезнешь, но они выяснят при расследовании, что похожий на тебя по описанию человек был замечен случайными зеваками на пути в Понт, так и пускай разыскивают тебя у Фарнака...

- Который тоже готовится к войне с Пергамом, и этим нетрудно объяснить моё бегство к нему? - сходу въехал Одноглазый.

- И пускай шпионы всей Вифинии и всего Пергама наводнят Понт в поисках твоего присутствия или хотя бы твоих следов, - ухмыльнулся я, - А мы с тобой пожелаем им в этом всяческой удачи, - смеялись мы долго, смакуя подробности эдаких тщательных поисков в тёмной комнате чёрной кошки, которой там нет и в помине.

- Тоже неплохо, - оценил Циклоп, когда отсмеялся, - Но моя мнимая смерть, как и моей семьи, представляется надёжнее. Если умер - значит, умер. Кто станет совершать святотатство, тревожа мертвеца в его могиле? Даже если потом и вскроют её, на что ещё нескоро осмелятся, отсутствие останков тоже объяснимо - их выкрали мои сторонники из Карфагена для тайного перезахоронения в родовой усыпальнице Баркидов. Тем более, что моё бегство делает подозрительным одновременное "похищение пиратами" отосланных мной домочадцев, а вот если я болен, тут их "похитили", и потеря ещё и их доконала меня окончательно - кого это удивит? И кому они нужны, если я сам - мёртв?